Подбирала с могилок. Ела лягушек и ужей. Однажды ей посчастливилось поживиться молодым, неопытным зайчонком. Но пищи не хватало – уж очень велика она была телом. Она стала расширять свою территорию – и забрела к фермерскому хозяйству.
Там лаяли собаки за забором, вкусно пахло молоком, там кипела жизнь! Альма дождалась темноты по своему обыкновению, и выдвинулась ближе. Может, повезло бы ей, нашла бы себе "дом" и "работу" – ведь комондоры – отличные охранники для стад, но …
Заслышав шум, за ворота выскочил старенький, пьяненький Аркадий, служивший ночным сторожем в этом местечке. Мужчина, толком ничего не увидев и не разобрав, пальнул из двустволки в воздух!
О, этот страшный звук! Этот кошмар из детства! Альма бежала, не чуя лап, и очнулась только в подвале часовенки – в своем убежище, которое никогда ее не подводило.
Вечный голод не помешал в положенное время проявиться природному инстинкту – и начало августа Альма встретила глубоко беременной.
Тогда – то и случилась с ней настоящая беда. Еще не родившиеся малыши высасывали все соки, голод терзал внутренности … ах, сейчас бы есть и есть, не переставая … но приходилось давиться собственной слюной. Неуклюжей, неповоротливой стала Альма. И забыла про осторожность.
Она вышла к людям – к развеселой и хмельной молодой компании, жарившей шашлыки на задворках одного из домов. Альма подходила к ним несмело – делая шаг за шагом, робко виляя хвостом, низко опустив голову. Ах, как пахло жареное мясо! Кусочек … ей бы только кусочек … ведь не убудет, а? Мяса так много, всем хватит, до отвала можно наестся! Ну что, что вам стоит поделиться? А я буду спасена, и мои малыши выживут …
Но дружный хохот встретил ее появление.
– Пацаны, глянь, кто к нам пожаловал!
– Вот это страхолюдина!
– Бродячая, развелось их, разносят заразу!
– Бей ее! Надо прогнать немедленно, не то повадится!
Схватили, кто что мог и кинулись на Альму. Она сиганула прочь, в кусты – но не хватило прежней прыти и зоркости! Запуталась в рыбачьей сети, небрежно брошенной на эти ветки. Это было концом.
Альму убивали долго. Со смехом, с лошадиным ржанием и улюлюканьем. Не сговариваясь, побросали свои снаряды и били только ногами. Под конец – отходили, разбегались, и пинали со всех сил … в живот, в голову – куда придется. С криками:
– Вот … тебе, а не мясо!
Соревновались друг с другом – кто быстрее, точнее и сильнее "врежет".
Остановились, когда умаялись. Да и хмель сошел – надо бы по-новой "накатить".
– Чо, пацаны, закопаем?
– Еще чего! Руки марать! Михайлыч с нас нехилые бабки за дачку содрал – вот приедет, пусть все тут убирает, и это – тоже! За все заплачено!
"Это" уже было бездыханным телом, плоским, большим комком шерсти, крайние прядки которой намокали от крови …
Мучители ушли. Наступила ночь – и новая боль заставила Альму очнуться. Корчась в судорогах, она потеряла всех своих малышей. Невесть откуда взялись силы – последние – и она пыталась расшевелить безжизненные тельца, тыкалась носом – но, увы, бесполезно.
Оставляя за собой кровавый след, плача, она уползла к часовенке. Три дня пролежала там, слабея. Ведь плюсом ко всему – после выкидыша на благодатную почву добавилась инфекция. И шансов у Альмы не было.
Не отказал только нюх … и бедняга уловила – кто-то есть рядом, совсем близко. Человек. Он перестал двигаться. Упал. Ему также плохо, как и ей. Даже хуже …
На границе сознания и всех своих инстинктов Альма поняла – надо ползти к человеку. Он не опасен. Хотя бы последний миг своей жизни она будет не одинока…
