– Они обошлись с тобой так просто потому что ты черный. – объясняли ему потом его чернокожие товарищи. – Они черных за людей не считают. Думают если черный идет руки в карманы и не смотрит на них значит он что-то украл, или у него пушка в кармане, и он непременно задумал что-то плохое. А уж если у копов будет информация что черный убил кого-то в твоем районе, то тебя схватят, как живодеры хватают котят в подворотне, просто потому что ты идешь по улице. Все просто. Мы для них не люди, Джейк.
– Чертовы копы, чёрный для вас не человек- выругался он и взмахнул рукой будто пытаясь разогнать облако давних, неприятных воспоминаний.
Кто-то очень сильно и весьма бесцеремонно забарабанил кулаком в дверь и Джейкоб явно недовольный этим, ворча на ходу медленно поплелся к двери. Посмотрев в глазок, он еще больше раздосадовался, потому что увидел на пороге соседа напротив – щуплого на вид, но весьма наглого, безработного чернокожего, который бессовестным прилипалой и нахлебником проживал в квартире своего вечно пропадающего на работе родственника и имел привычку нагло долбить в дверь Форса всегда с единственной целью.
Форс терпеть не мог пересекаться с ним, но тем не менее всегда открывал ему дверь и давал то за чем он пришел, теша себя мыслью о том, что, помогая черным он делает благое.
– Здорово нигер! —услышал Форс едва приоткрыв дверь.
Форсу сильно не нравилось, когда его называли нигером, но будучи выходцем из бруклинского гетто он прекрасно понимал, что в этой среде такое обращение – это что-то вроде нормы поэтому всегда закрывал на это глаза подавляя свое раздражение, всегда, но не в этот раз. В этот раз все случилось совсем по-другому потому что он встал не стой ноги.
– Чего тебе? – раздраженно пробубнил Джейкоб.
– Ты же знаешь какие нынче времена. – сосед умиленно посмотрел на Форса и добавил. – Займи двадцаточку до следующей недели, ей-богу, в этот раз точно отдам.
Форс засунул руку в карман своего махрового халата и нащупав двадцати долларовую купюру, которую на такой случай он всегда имел с собой, просунул ее в щель между косяком и дверью. Заметив, как просияло лицо соседа, при виде банкноты, он как бы случайно разжал средний и указательный пальцы, которыми он ее держал, и купюра, лавируя по воздуху упала на пол.
Как только сосед нагнулся за тем чтобы ее поднять, Форс молниеносным движением руки схватил его двумя пальцами за нос и сильно его сжал.
– Еще раз назовёшь меня нигером, мой черномазый нахлебник, и я в придачу к двадцаточке, дам тебе такого пинка, что ты будешь бежать вприпрыжку до своего родного Бадленда из которого ты сюда переехал по какому-то огромному недоразумению. Ты меня понял?
– Понял. – прогундосил сосед, сжимая в руке купюру тем сильнее чем сильнее Форс сжимал его нос.
– Вот и молодец – констатировал Джейкоб отпуская его налившийся кровью, похожий на спелый баклажан, нос и захлопнул дверь.
День только начался.
Глава 2.
Полуденное солнце в Нью-Йорке жарило так что асфальт становился горячим и мягким словно пластилин, там куда попадали его лучи, и марево, исходящее от него волнообразной призмой, расплывалось повсюду.
– Да, денёк предстоит жаркий во всех отношениях – произнес Джейкоб своим низким, чуть хрипловатым голосом стоя у тротуара собственного дома.
– Такси! – он выбросил вперед руку и попытался остановить проезжающий мимо желтый седан с шашечками на крыше.
