Ошибся. Послышалась возня и мужской голос, бормотавший угрозы. Это был, если можно так выразиться, громкий шепот. Но, в два часа ночи, осенью, в парке все хорошо слышно. Затем раздался сдавленный девичий крик: «Помогите!». Я побежал на крик. Видеть их, я на тот момент не мог, мешал высокий кустарник.
Насильник меня не испугался. Да, и то сказать, на вид я не очень крупный. А про то, что когда-то был чемпионом Москвы по боксу, он об этом, конечно же, знать не мог. Мужчина был очень уверен в себе, держал одной рукой девушку за талию, другой пытался закрыть ей рот. Она вырывалась, кусала его руку.
– Вали, куда шел, – сказал он мне тоном, не терпящим возражений, – а не то башку оторву.
Я засмеялся, увидев перед собой настоящего, живого, насильника.
Если было бы можно, посредством машины времени, вернуться назад, туда, в ту ночь. Я бы с наслаждением сломал ему челюсть, и рёбра. Но, тогда вышло все само собой.
Он перехватил девушку, не выпуская ее. Стал держать за руку. И тут же ударил мне с правой, а точнее, намеревался ударить правой рукой мне по лицу. Я поднырнул под его руку и со всей праведной ненавистью, провёл «двоечку». Левой по печени, правой в челюсть. Он, видимо, был не готов к такому сопротивлению, бросил девушку, упал и замер. Алла вцепилась в меня. Так и познакомились. Стал для нее героем.
Приятно это, надо заметить. Будьте героями, не будьте негодяями. Их судьба – позор.
1
История эта произошла в конце двадцатого столетия с актером одного из московских театров, Глебом Хлебовым.
В понедельник утром Глеб вышел на кухню напиться холодной воды из-под крана, да так и остолбенел: на раковине, у самого крана, стоял на задних лапках таракан и, как Глебу померещилось, подмигивал ему левым глазом.
Казалось бы, чему удивляться, дом старый, а тараканы, они и в новых домах не редкость. Но за все сорок лет, что Глеб здесь прожил, тараканы в их доме не водились. Во всех окружающих строениях – поликлинике, школе, детском саду, не говоря уж о магазинах и помойках, тараканы жили, а в их доме – нет. Даже когда на лестничных площадках стояли баки для сбора пищевых отходов. Мыши, клопы, муравьи жили, а тараканов не было. А теперь, судя по этому рыжему бесстрашному наглецу, появились.
Глеб сразу сообразил, что виноваты новые соседи, жильцы, вселившиеся накануне в четырнадцатиметровую комнату, освободившуюся после смерти старичка Козырева.
Не успел Глеб подумать о соседях, как тотчас на кухню вышли и они собственной персоной. Муж и жена, очень похожие друг на друга, карикатурно полные, видимо, только что проснувшиеся. Муж был в одних трусах, так сказать, по-домашнему, жена с распущенными нечесаными волосами и в одной ночной рубашке.
Поначалу мелькнувшая в голове у Хлебова мысль извиниться за свой затрапезный вид, – он был в спортивных штанах и майке, – как-то сразу за ненужностью исчезла.
– Давайте знакомиться, – сказал скрипучим сиплым голосом новый сосед и протянул для рукопожатия огромную лапу. – Крошкины. Густав и Глафира.
– Хлебов, – представился Глеб, пожимая вялую липкую руку и, заметив вдруг гору грязной посуды, в раковине, уточнил:
– Как? Как вас зовут? Простите, не расслышал.
– Глафира, – игриво отозвалась Крошкина. – Помните фильм «Свинарка и пастух»?
– Да-да. Свинарка! – пожимая зачем-то и ей руку, сказал Глеб и поспешил к себе в комнату.
2
Далее все пошло-поехало как по накатанной. Позвонила Грета Сергеевна, заведующая постановочной частью театра, в котором он служил, и сообщила, что пришел новый режиссер и объявлен общий сбор труппы. А ведь у Хлебова сегодня был выходной, и Глеб собирался сходить с Евой в зоопарк, по настоятельной просьбе последней.
