– Какие уж тут шутки… Ну, заходите, раз явились.
Будь Игорь один, повернул бы назад немедленно, не стерпел бы такого тона. Но Пащенко чужд был светских условностей: сказано «заходите», значит, зайдем. И танком ринулся в квартиру, выясняя на ходу:
– Кто дома? Одна? А где подруга? Ах, здесь… Так чего ж врешь, что одна? – И влетел в комнату. – Здрасте, здрасте, меня Валерой зовут.
А из кресла – навстречу – и впрямь Прекрасная Дама, загорелое существо семнадцати лет, тоже блондинка, но значительно меньших габаритов, очи голубые, ланиты смуглые, уста, естественно, сахарные…
– Настя.
– И мне очень приятно, – забалагурил Пащенко, закрутился по комнате, забегал из угла в угол. – А вот, рекомендую, мой лучший друг Игорь, чистейшей души человек, интеллектуал и дзен-буддист, достигший невероятных глубин погружения.
Наташа – она-то Пащенко наизусть знает – прислонилась к дверному косяку, улыбалась, а Настя, несколько оглушенная, спросила:
– Погружения куда?
– В нирвану, – захохотал Пащенко, – в таинственные недра подсознания, в глухие леса седьмой сигнальной системы.
Настя смотрела на Игоря с явным интересом.
– Вы и вправду дзен-буддист?
– Да шутит он, дурачится, что вы, не видите? – сказал Игорь и сел в кресло. Настя ему понравилась.
– А-ах, шутит, – облегченно вздохнула Настя. Судя по всему, она страшилась непонятного, предпочитала ясное, реальное, земное. – Ну а то, что вы Игорь, – это не шутка?
– Истинная правда…
Пошел разговор о том о сем, о минувшем лете и грядущей зиме, об увиденных фильмах и услышанных дисках, ни к чему не обязывающий, но очень приятный разговор, вполне светский, если это понятие вольно отнести к не очень светскому возрасту собеседников.
С Настей у Игоря много общего оказалось: и стихи она любит, и джаз предпочитает, и русской историей интересуется. Так все преотлично шло, как Пащенко, невежа и торопыга, возьми и спроси:
– Натали, а когда родичи вернутся?
Наташа на часы взглянула, прикинула:
– Мама должна через полчаса быть. А что?
– Сматываемся. – Пащенко вскочил с кресла.
– С каких пор ты моей мамы боишься? – удивилась Наташа.
– Я ее не боюсь. Я не хочу ей лишний раз мозолить глаза. – Бесхитростный Пащенко своим заявлением выдал тайну: выходит, он слишком часто мозолит глаза Наташиной маме, то есть нередкий гость в ее доме. Другое дело, что тайна эта давным-давно Игорю известна, и не только Игорю – всей школе.
Ну а Настя… Причастный к чужой тайне, Игорь не прочь был создать – именно так: создать! – свою. Общую с Настей. А значит, Пащенко и тут помог ему. Сейчас они уйдут от Наташки, Пащенко, как лучший друг, друг тактичный, скроется с глаз долой, а Игорь пойдет провожать девушку. Осень, падают листья, ветер кружит их по асфальту… Лирика!.. Мало ли что возможно осенним вечером…
Так и получилось. Правда, Наталья чуть-чуть подулась: как, ее бросают? И даже лучшая подруга, которая, кстати, пришла к ней скоротать вечер, вдруг поддалась необъяснимой панике, тоже спешит неизвестно куда. Но Наталья умная, ей ясно стало, куда спешит подруга. Вернее, зачем.
Пащенко распрощался с Игорем и Настей у подъезда, согнулся пополам, пополоскал у ног воображаемой шляпой, подмел пыль с асфальта воображаемым пером и с воплем «Адью, ситуайены!» исчез в осеннем сумраке, чтоб не сказать – мраке.
– Где вы живете, Настя? – спросил Игорь, потому что с чего-то надо было начинать.
