Два полицейских корабля, которые пытались меня захватить, превратились в жалкие кучи металлолома, на которых явно не осталось ничего живого. Правда, третьему досталось намного меньше, потому что он был слишком далеко от точки взрыва, но и он теперь мало напоминал красавец-крейсер, превратившись в жалкую развалюху. Но этот недобиток все равно оставался для меня смертельно опасным. У них, похоже, завалялось немного лишней энергии, и они начали палить по мне из дальнобойных излучателей.
Я мертвой хваткой вцепился в штурвал, и понял, что неприятности еще только начинаются, так как основной двигатель накрылся навеки, аварийки выработали почти до конца весь свой ресурс, и теперь мне не всякую черепаху удалось бы обогнать. Вдобавок от взрыва что-то случилось с управлением, и посудина моя мне больше не повиновалась. Короче, ребятки, попал я по-настоящему.
Ба-бам! Караблик мой тряхнуло так, что меня выбросило из кресла пилота. Последний коп медленно приближался, паля по мне редко, но метко. Яхточку еще раз тряхнуло, но на этот раз удар пришелся вскользь. Да, только теперь я понял, что значит попасть по-настоящему. Быть превращенным в радиоактивный пепел после того, как смог бежать с планеты, где даже армию подняли, чтобы поймать мебя, после того, как смог угнать на виду у всех космический корабль, после того, как смог взорвать два полицейских крейсера и подбить третий на какой-то паршивой яхте, на которой и оружия-то толкового нет?
– Нет, рано я сдаюсь! – крикнул я самому себе. Копы перестали стрелять, решили, гады, подойти поближе, чтобы бить в упор, наверняка, но я не дам им сделать из меня, из Рэя Светлова, жестянную утку в тире. Я сел прямо на засыпанный осколками стекла и обломками пластика пол рубки и начал отдирать панель, закрывавшую электронный мозг корабля и его контрольные системы. Она не поддавала, сволочь, и я в ярости высадил ее ногой, после чего принялся искать нужные контакты.
В этот момент в меня снова попали, и я улетел в другой конец рубки, изрезав себе руки об битое стекло. Еще одно такое попадание, и от моего кораблика ничего не останется. И от меня, понятное дело, тоже. Но нет, лягаши решили подойти еще ближе. Сволочи. Хотят стрелять наверняка. Но этим они дали мне немного времени, и я снова полез в систему управления. Аварийки были в полном порядке, если не считать того, что энергии в их источниках уже почти не осталось. Значит, что-то случилось с самой системой управления, будь она проклята. Я яростно рванул какой-то контакт, мешавшийся мне, и по локоть погрузил руки в электронный мозг своей посудины.
Никогда меня так не радовала вибрация работающих движков. Понятное дело, работали они в полсилы, с перебоями, как будто захлебывались, но все-таки работали, позволяя моему кораблику набирать спасительную скорость. И вот тут началось. Мама дорогая, никогда не думал, что может быть так плохо. Копы поняли, что вот-вот упустят меня, и открыли такой огонь из всех орудий, что их выстрелы переплелись передо мной как паутина.
Я не мог восстановить полноценное управление этой проклятой посудиной, я мог управлять только аварийками, и я попеременно выключал то один двигатель, то другой, бросая этим яхточку то в одну, то в другую сторону, уклонясь от стрельбы лягашей. Можете себе представить эту картинку: раздолбанная к чертовой матери рубка, я на коленях с руками, засунутыми по локоть в электронный мозг кораблика, глядящий через плечо на остатки приборов, и все это при свете аварийных ламп и вспышек выстрелов. Не приведи господь мне еще раз так попасться.
