Челябинск. Любимых не выбирают - страница 24

Улица Богдана Хмельницкого. Фото: РГ

Иногда меня спрашивают, почему я живу на рабочей окраине Челябинска, хотя есть возможность переехать в новые районы или в пригородные поселки, которые сейчас на любой вкус и кошелек расплодились в экологически чистой зоне. Не знаю, что на это ответить. Может, это просто любовь? Ведь любят не потому что, а просто потому, что любят.

Я частенько прогуливаюсь по этим улицам, скверам и переулкам, по дворам и дворикам, по Каштакскому бору, который начинается прямо от подъезда дома, в котором я выросла. Окна с одной стороны выходят на густой березовый лес, а с другой смотрят на детский парк с его постоянным детским гомоном, с ухоженными аллеями, атракционами и аквариумом, в котором находится уникальное собрание представителей фауны морей и океанов. Еще там прогуливаются молодые мамы с детьми, стоят ларьки с мороженым и прохладительными напитками.

Во дворе у меня периодически появляются белки, ежи и лисы, а порой даже лоси выбегают прямо на детскую площадку. Поэтому для меня Металлургический – самый зеленый, уютный и родной. Здесь нет небоскребов, не так много новостроек и точечной застройки, а летом всё утопаает в зелени. Весной самые старые улицы благоухают ароматом цветущих яблонь и груш, посаженных когда-то местными жителями. Школьные дворы окружены кустами боярышника и акации.

Да, Металлургический комбинат и множество других промышленных предприятий не делают воздух чище, а засилье автомобилей во дворах при отсутствии парковок не лучшим образом влияет на качество жизни. Но ведь это болезнь всех городов и крупных индустриальных центров. И эта болезнь лечится. Тяжело, с трудом, но все же лечится.

Я люблю это место. Здесь жизнь течет иначе, без суеты и пробок на дорогах, здесь я не чувствую себя зажатой среди бетонных коробок с одинаковыми фасадами и серыми крышами. Здесь есть уникальные строения – чего стоит один только «немецкий квартал», пока еще отнесенный к историческому наследию и охраняемый государством (хотя многие застройщики хотели бы разместить там свои строительные «шедевры»). У нас тут каждая улица имеет свое лицо и свою историю. И пока это так, никуда я отсюда не уеду.

Старые дворы в кварталах хрущевок – они всё те же. Ну, почти. Где-то расширили тротуары для парковки, где-то на детских площадках сверкает пластиковый новодел, кому-то «повезло» стать жертвой уплотнительной застройки и обзавестись десятиэтажным панельным соседом. Но в целом в этих дворах все так же тихо и уютно, как и во времена моего детства.

Наших родителей не спрашивали, нравится ли им ютиться в этих скворечниках. Вышел царский указ расселить народ из бараков – расселили. И то было счастье. Правда, две моих семьи количеством одиннадцать человек на тридцати двух метрах уживались как орки с хоббитами. Но ничего, выстояли, детей воспитали. Посмотрите на мои щеки.

С годами город распух, прибарахлился, забурел, но маленькие старые дворы сохранили тепло. Их обитатели постарели, дети и внуки разъехались, иногда наведываются к своим предкам. Ворчат, что мест на парковке не хватает, но вечерами выходят посидеть на лавочке, глазеют по сторонам, вспоминают…

Индейцы и ковбойцы. Али-Баба и сорок казаков-разбойников. Фашисты-партизаны. Стреляй-беги. Футбол в одни ворота резиновым мячиком. Стекляшки с «секретиками» в траве под окнами. Классики на асфальте. Белье на веревке. «Вася, быстро домой! Ужин стынет!».