Черчилль. Молодой титан - страница 43

«Мало толку поддерживать правительство только тогда, когда оно поступает правильно, – заявил он. – Или вам просто нравится подкалывать его, чтобы добиться своей цели?»

Молодые хулиганы попытались объяснить свои действия, но Чемберлена вообще-то мало волновал Картрайт. Ему хотелось выяснить, намереваются ли хулиганы и дальше оставаться колючкой в заду правительства. Есть ли какой-то способ направить их энергию в другую сторону? «Есть ли у вашей шатии-братии хоть какие-то принципы, – а если есть, то в чем их суть?»

Прямой вопрос, заданный в лоб, вызвал некоторое смятение в рядах хулиганов. В тот момент с ними был аристократ – граф Перси – он-то и попытался дать внятный ответ бирмингемскому боссу. Стараясь расставить все точки и объяснить, почему их так беспокоит эта ситуация: Хью Сесилл озабочен моральной и духовной стороной, Уинстон хотел бы избавить правительство от ненужных трат, а его самого волнует положение на Среднем Востоке. «Наши принципы, – объяснил он Чемберлену, – честность, ясность, трезвая скупость и Персидский залив».

«Понимаю, – ответил Джо, скептически разглядывая их сквозь моноколь, – а мне представляется, что это личные амбиции». Поставив хулиганов на место, Джо расслабился и принялся за ужин, в своей обычной манере. Он не торопился, и разговор принял другое направление, когда он закурил сигару и начал потягивать по своей привычке любимый напиток – «смесь крепкого портера и шампанского».

К концу ужина он совсем размягчился и посоветовал хулиганам поразмышлять над своими поступками. «Вы устроили мне королевское угощение, а в ответ я вам открою сокровеннейшую тайну».

Свистящим шепотом, который усиливал впечатление, он проговорил: «ПОШЛИНЫ!»

Как запомнил один из хулиганов – Йэн Малкольм – Черчилль попросил уточнения. «Почему бы вам, юные борцы, не взять на себя заботу отстаивать действительно насущные вещи, как например, оберегать наш рынок против вторжения мирового сообщества и сохранять наши тесные взаимоотношения с колониями?» Хулиганы внимательно его выслушали, но ничего не сказали в ответ. Но домой – после ужина, – все разошлись в хорошем расположении духа.

Совет, данный Джо, позволил определиться с тем, за что им бороться. Но на самом деле они пошли совсем не в том направлении, которое имел в виду Джо. Они направили оружие против него. В скором времени между ними вспыхнет ожесточенная схватка. И Черчилль покажет, на что он способен.

То, что, как считал Чемберлен, ему удалось выяснить относительно пошлин – было золотым ключиком Британской империи. Он был убежден, что стоит повернуть этот ключик – установить высокие пошлины, – и это сразу защитит рынок от вторжения иностранцев. Экономический союз должен стать и политическим союзом, а затем он станет могучей основой создания «Имперской федерации», как он это именовал, – подобно Соединенным Штатам Британии, управляемой имперским парламентом, который бы представлял Англию, Шотландию, Уэльс, Ирландию, Канаду, Австралию и другие важные государства. «Отпрыски Британии со всего мира, – пояснил он министерству торговли во время встречи в Ливерпуле, – должны встать плечом к плечу, отстаивая наши внутренние интересы и общие права».

Он мечтал стать кем-то вроде Джорджа Вашингтона в этой федерации, отцом империи следующего столетия, и может быть даже возглавить имперский парламент. Но это была очень непростая задача. Избирателей обычно интересовало, что они конкретно получат, и многие партии в палате общин отвергали предложения Джо. Они отдавали предпочтение свободному рынку и поставкам дешевой еды из-за рубежа. Экономический курс последней половины столетия соответствовал именно таким принципам, но Джо намеревался поколебать эти установки. Будучи излишне уверенным в полной поддержке бирмингемцев и в собственной власти в парламенте, он надеялся победить противников. Даже веяние смерти не могло отвлечь его от продвижения своих идей. Буквально через три месяца после «доверительного разговора, когда он поведал о своей тайне» хулиганам, Джо ехал по Уайтхоллу в двухколесном экипаже, когда лошадь споткнулась. Разбив стекло, он вылетел вперед. Страшная рана на лбу обнажила кость. Он потерял пинту крови, прежде чем врачи больницы Чаринг-Кросс смогли зашить рану. Это произошло в понедельник 7 июля 1902 года, за день до того, как ему исполнилось шестьдесят шесть лет. Потрясение для организма было сильным, врачи настояли на том, чтобы он оставался в постели – сначала в больнице, а затем в лондонском доме.