– Гранаты! – скомандовал я. – Микки, Фатих! Под ту яблоню! Сурендра, Джонамани! На ладонь правее! Глинка, Мумба! Ещё на ладонь! Кеос и Хань…
– Поняли тебя, командир! – отозвался дисциплинированный китаец.
Я перекатился к несчастному Раздвакряку, прижал к земле, с ходу вогнал шприц анальгетика и вспорол ножом штанину.
Рана выглядела паршиво. Наконечник наверняка костяной и наверняка останется в теле, если дёрнуть как следует.
Я вскрыл медпакет, и в этот момент отделение дало дружный залп гранатами.
Подлетела и, бессильно раскинув ветви, рухнула вниз подсечённая яблоня. Во все стороны брызнули щепки и комья земли. Вывалился из кустов крыжовника вспоротый от глотки до паха лемур, повалился, расплёскивая вокруг себя внутренности.
Стрелы лететь тотчас перестали.
– Отделение, осмотреться! – скомандовал я, торопливо обрабатывая рану Раздвакряка универсальным противоядием. – Микки, Мумба – носилки!
– Долго ещё копаться будешь, ефрейтор? – зло гаркнул мне Клаус‑Мария, поднимаясь в полный рост и пренебрежительно поворачиваясь спиной к изуродованному саду. – Встали и пошли! Раздвакряк, опять, урод, всё из‑за тебя?!
Ребята задвигались быстрее. Многие со страхом косились на окровавленную ногу Кряка. Анальгетик уже подействовал – Раздвакряк не выл и не стонал от боли, только с каким‑то странным удивлением рассматривал торчащий из ноги деревянный оперённый стержень.
– Не тащи его с собой, ефрейтор, – вахмистр наклонился над раненым. – Не смертельно. Всё, что мог, ты уже сделал. Пусть включит пищалку и ждёт медиков. Не переться же с носилками под стрелы!
Детская подначка. Знаем, как с этим управляться.
– Никак невозможно, господин штабс‑вахмистр! – в свою очередь по‑уставному гаркнул я. – Десант своих не бросает! Даже на время.
Клаус‑Мария поморщился.
– Думаешь, я тебя проверяю, мальчик?.. Нет, не проверяю. Это приказ. Легкораненый десантник может сам о себе позаботиться, иначе это не десантник, а тряпка. Тряпки нам в «Танненберге» не нужны. Ну, долго ещё разговоры говорить станем? Или выполним приказ? Эвон, и так сколько на тебя лишних слов потратил. Всё потому, что я не только вахмистр, но ещё и доннерветтер… Старший мастер‑наставник.
Я скосил глаза, встретил совершенно безумный взгляд Раздвакряка… и отдал вахмистру честь.
– Отставить носилки! Продолжаем движение. Кряк, включи маяк. Санитары тебя подберут.
Несчастный Селезень затрясся, словно в лихорадке, и громко шмыгнул носом.
Обезболивающие подействовали, он сейчас почти ничего не чувствовал, но перспектива остаться одному явно его не вдохновляла. Правда, под взыскующим взором господина старшего вахмистра вслух охать и ныть он не осмелился.
Оставшись вдесятером, отделение вошло в Кримменсхольм.
Добротный дом под красной черепичной крышей, стены тщательно выбелены. Здесь с каким‑то маниакальным упорством кто‑то имитировал так называемый «тирольский» стиль.
И прямо на пороге распахнутой двери, на высоком кирпичном крыльце лежал второй встреченный нами мёртвый человек. Лицом вниз, раскинув руки – скрюченные пальцы так и не разжались на рукояти дозволенного поселенцам нарезного «маузера». На ступенях валялось с полдюжины стреляных латунных гильз. Трава и дорожка выпачканы кровью, но тел нет – верно, нападавшие унесли с собой и убитых, и раненых.
Вахмистр вновь выразительно покосился на меня. Я отдал приказ – Микки и Мумба вбежали в дом. Через мёртвого они просто перешагнули. У нас была задача эвакуировать живых, а не хоронить павших.
