Он хохотнул над собственной шуткой. Мой брат занимался оптовой торговлей, говорить об этом было скучно до слез. Но он отправил четверых детей в колледж, и работа, похоже, ему нравилась. Пока я не слышу о последней поставке чего-то там куда-то еще, меня вполне устраивала его жизнь.
Я убрала тарелки и поставила на стол чайник, а Нейтан решил все-таки спросить о том, зачем я его вызвала.
– Ты упомянула, что хотела о чем-то со мной поговорить, – начал он, пока я ставила тарелку с покупным печеньем. Не люблю готовить, но мне нравится съесть кусочек сладкого после ужина, и это печенье – лучшее, что можно найти.
– Я собираюсь изменить завещание, – объявила я, садясь напротив него.
У меня был адвокат, занимавшийся имуществом, для составления завещания мне не нужна помощь Нейтана. И он, разумеется, смутился.
– Каким образом?
– Я тут размышляла о нем и решила, что оно не отражает мои желания, – уклонилась я от ответа.
Я понимала, что моя просьба натолкнется на сопротивление, и всячески постаралась ее смягчить.
– И ты просишь меня этим заняться? – спросил он.
– Нет, ты не сможешь.
– Почему?
Пришло время бросить первую бомбу.
– Потому что я оставлю все тебе.
Он открыл рот, собираясь возразить, но я успела первой:
– Я знаю, о чем ты думаешь, но я долго размышляла и решила, что это единственный путь.
Я надеялась, что он спросит: «Путь к чему?», но он не заглотил наживку.
– Луиза, если ты хочешь чаще видеть Винни и Чарли, просто скажи им об этом.
– С какой стати я буду заставлять детей чаще меня навещать? – Я фыркнула. – Им до меня рукой подать, просто отвратительно, что они никогда не приезжают.
– Потому что честолюбивы, пошли в мать.
– Пытаешься меня поддеть?
Нейтан прекрасно знал, что мои дети не пытаются сделать карьеру, это вызвало бы у меня уважение. Нет, они не приезжали ко мне из эгоизма, и дело не только в том, что у них не было времени. Я никогда не рассказывала Нейтану о том, в чем они мне отказали, – это было слишком печально, и они ему тоже наверняка не сообщили.
– Я тронут, что ты решила оставить все мне, – сказал племянник, – но не могу позволить тебе так поступить.
Я знала, о чем он думает. Если я оставлю все деньги племяннику, а не детям, вся родня взбесится. Против него ополчатся собственные братья и сестры. А еще больше – мои дети. Подадут в суд. Все возненавидят друг друга. Это так, но в этом и смысл.
– Почему дети считают, что они получат все заработанное родителями? Они ведь не сделали ничего, чтобы это заслужить. И они уже имели возможность наслаждаться богатством, так почему бы не дать ее другому члену семьи? Я терпеть не могла представления о том, что жить в богатстве – это их судьба по праву рождения. Они же люди со свободой воли, а не какие-то рыбы.
– Просто так всегда бывает, – отозвался Нейтан. – А кроме того, твои деньги меня прикончат, – добавил он. – Я стану ленивым, ворчливым неряхой.
– По-твоему, я такая? – спросила я.
– Пожалуй, немного ворчливая, – ответил он с лукавой улыбкой. – Но не ленивая и не неряха.
Только Нейтан осмеливался шутить о моем характере, и за это я любила его еще больше. Наша близость была столь же маловероятной, сколь и неизбежной. Тело моего мужа еще не успело остыть, как мои дети отправились в свои колледжи на севере Калифорнии – Чарли в Калифорнийский университет в Санта-Крузе, а Винни в Стэнфорд. Менее эгоистичный Нейтан решил поступить в Калифорнийский университет, прямо в Лос-Анджелесе.
