Так или иначе, Николаевский от воинской службы был освобожден. В Уфе он попытался установить связь с местными социал-демократами. В числе его новых знакомых оказался поселившийся в Уфе молодой социалист Николай Николаевич Баранский, который был исключен из Томского университета и после нескольких арестов отошел от революционной деятельности. Теперь он, по его словам, «натаскивал идиотов», давая частные уроки, чтобы накопить денег и поступить в университет. В 1914 г. Баранский действительно поступил в Московский коммерческий институт, специализировался в области экономической географии, стал известным ученым, советским академиком, Героем Социалистического Труда (умер в 1963 г.).
Летом 1910 г. Николаевский был задержан полицией по обвинению в связи с террористами, однако через полтора месяца освобожден за недостаточностью улик. Он отправился в Самару в надежде возобновить журналистскую работу, используя старые связи, но здесь опять был арестован. Самарские жандармы оказались более дотошными. Им удалось собрать доказательства, свидетельствовавшие, что молодой человек не отказался от подрывных целей. Николаевский был предан суду и получил новую ссылку, теперь уже на три года. Его сослали в уездный городок Кемь знакомой ему Архангельской губернии.
В новой ссылке Борис начал интенсивную обработку собранного ранее и продолжавшего обновляться богатого этнографического материала, который посылал в «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера», где регулярно печатался[90]. Совершенно случайно он обнаружил у кого-то из местных жителей отчеты за несколько лет «Кемского пароходного училища» (в действительности в этом уездном городке были лишь шкиперские курсы), которые дали возможность воспроизвести интересные подробности из истории флота на Русском Севере. Верный выработанной уже привычке использовать любую возможность довести до читателей ценный первичный материал в журнале «Русское судоходство» (издавался Императорским обществом для содействия развитию русского торгового пароходства), он опубликовал статью «Парусный флот Архангельской губернии».
Борис не тяготился исследовательской работой, которую вел, но стремился еще и к активному участию в политике. Деревенское спокойствие глубоко провинциальной Кеми начинало его все более утомлять. Молодой человек решил бежать. Бегство политических ссыльных особенным подвигом не считалось и действительно не было таковым. Местные жандармские чиновники были ленивы и туповаты. Обмануть их не составляло особого труда. Успешно бежать и меньшевикам, и большевикам удавалось даже из глухих уголков Восточной Сибири. В своих исторических трудах Николаевский позже будет употреблять термин «вызвать из ссылки»: когда эмигрантское руководство предлагало бежать тому или иному нужному в эмиграции социал-демократу.
Так весной 1911 г., менее чем через год после водворения в северный городок на берегу Белого моря, Борис Николаевский его нелегально покинул на маленьком пароходе под видом местного рыбака. Он добрался до Архангельска, оттуда поездом приехал на Украину, затем перебрался в Москву и, наконец, в Петербург. В столице, где о Николаевском помнили и по его организационной деятельности, когда он был районным социал-демократическим секретарем, и по нескольким печатным выступлениям, его сразу же привлекли к работе меньшевистской организации.
