Такой был запах моей улицы, но только не сегодня. За вчерашнее меня настигло самое страшное – домашний арест! Никакие мои просьбы, мольбы и обещания не работали. Ни мама, ни даже бабушка со мной не разговаривали. Не зная, что мне делать, я метнулся в кладовку, где еще с вечера на всякий случай спрятал серебряный и золотой ремешки. Мама, вот возьми… да пусть хоть сразу двое на одного,.. ух, вражины! Только не продолжение ареста, когда уже прошло больше половины дня. А сегодня, как на зло, прорвало водопроводную трубу во дворе, и подогнали экскаватор, чтобы докопаться до прорыва, а значит к вечеру мне по-любому нужно быть во дворе, ведь рабочие уйдут, и экскаватор окажется в нашем распоряжении.
И зачем я только вчера подражал этим глупым взрослым и дымил как они!? Уже сегодня вечером во дворе будет пахнуть солярой от экскаватора, солярой будет пахнуть от каждого из нас. Мы найдем пустые консервную банку и бутылку, банку подставим под сопливый топливный шланг, а когда накопится, то перельем драгоценную маслянистую жидкость в бутылку, и спрячем где-нибудь в уличном тайничке: с солярой-то костерок быстрее и занимается, и расходится. Мы устроим перестрелку небольшими земляными камушками, носясь по всему двору, как хаотичные молекулы, вопя, атакуя друг дружку, прячась за деревья, гаражи, котельную, земляной отвал, экскаватор,.. кто-то точно сегодня земли наестся!
И тут я слышу спасительный бабушкин голос: «Дочь-к, ну, хватит уже!» Она достает из кармашка фартука ключ от внутреннего замка, и замок слышимо делает два оборота… Я в трусах, и мне дают старые шорты и сандалии. Я немного противлюсь старым вещам, но все понимают, что во дворе экскаватор! Там почти все так одеты, а кто и вовсе в одних трусах… Ух, зажжем!
Сегодня с утра в наш двор приехал большой грузовик с различной мебелью, коробками, полками, коврами, книгами, и вышедшие из него взрослые стали все это разгружать у крайнего подъезда, перегородив всю улицу. Мы с Димкой сели на край песочницы, достали по яблоку, что росли прямо напротив моего окна на пригорке, и стали за ними наблюдать…
Какой-то мужчина с бородой подсказывал остальным что куда складывать, какой стороной и в каком порядке, и сам что-то двигал и поправлял. Мы хрустели сочными яблоками, которые еще полчаса назад висели на дереве, а теперь забивали все наши с Димкой карманы. Я немного переживал, что оторвал нижнюю пуговицу на своей лениградке. Когда уже спускался с дерева, то зацепился краем рубашки за сук, и пуговица соскочила в густую траву. Мы не смогли с Димкой ее найти, хотя обшарили каждую травинку. Но это не очень страшно: рубашка осталась целая, и мама обязательно что-нибудь подберет из коробки с нитками и иголками.
В это время из подъезда, где росла гора домашних вещей, вышли молодая женщина и девочка. На них были одинаковые цветочные платья, а у девочки еще и голубенький беретик. Женщина усадила ее в отдельно стоящее кресло, а сама подошла к бородатому мужчине.
– Сколько же вещей. Нам, наверное, до самого вечера это все перетаскивать! – посетовала она и вздохнула, а мужчина стал почесывать себе затылок.
Мы достали с Димкой по очередному яблоку… Хрум! – и сочная мякоть с кислинкой усладой проваливалась в наши животы. А девочка тем временем сидела на кресле и покачивала одной ногой.
– Дорогая, отпустила бы ты ребенка поиграть? Вон детская площадка на пригорке. Там и качели есть, – сказал бородатый мужчина, оторвав руку от затылка. И затем добавил: «Да и сама пойди переоденься. Будешь помогать носить, что полегче».
