Людмила не знала, смеяться ей, сочувствовать им или удивляться. Какие только оказии с людьми не случаются! Чаепитие ещё не закончилось, как на очередной станции в вагон вошла цыганка с огромной сумкой и пуховыми шалями через руку. Идя по проходу, она предлагала купить у неё недорого качественный товар: паутинки, платки и шали из козьего пуха. Никто из пассажиров не изъявлял желания даже смотреть на разрекламированные изделия коробейницы. Цыганка, по-видимому, потеряв всякую надежду на успех коммерческой операции, решила действовать более напористо. Она поставила сумку как раз в проходе, где были места Людмилы с дочерью, и стала расстилать перед ними шали, приговаривая: «Смотрите, девочки, какая красота, возьмите, если хоть не себе, так кому-нибудь на подарок». Самую большую шаль она накинула на Светланину сумку, а сама стала трясти тонкой белой паутинкой, доказывая всем, что это чистейший козий пух, который свободно проходит через обручальное кольцо, и она была готова поклясться своими детьми, что это действительно так. Людмила покупать ничего не собиралась и соседка тоже. Они сказали цыганке, что зима кончилась, пора думать о летней одежде. Цыганка тяжко вздохнула и стала собирать товар в свой баул и вместе с большой шалью прихватила незаметно для окружающих Светланину сумку с замусоленными игрушками, альбомом с единственными тремя пятёрками, шашками и пластилином. Больше нигде не задерживаясь, поспешила на выход. Сумку хватились часа через два, когда Светлана предложила соседям сыграть с ней в шашки. Бегать за цыганкой по вагонам не было смысла, она наверняка орудовала уже в другом поезде. Сначала все негодовали и возмущались, почти каждый проверил свой багаж и карманы. И, облегчённо вздохнув, с сочувствием говорили:
– Надо же такому случиться
А потом Людмила хохотала:
– Цыганка ведь не знала, что в сумке, она, может, даже спрыгнула с поезда на полном ходу. Представляю себе её рожу, как она вынимает из сумки игрушки и рассматривает картинки в Светкином альбоме. Наверное, думает, что это Репин рисовал. Единственное, что мне жаль, так это три пятёрки в этом альбоме. Тебе их, Светка, больше никогда в жизни не получить.
Потом все стали рассказывать по очереди и наперебой криминальные истории, произошедшие когда-то в поезде. Этим самым нагнали на себя такого страха, что для того, чтобы не быть задушенными, зарезанными или обворованными ночью, готовы были не спать или дежурить по очереди. Светлана попросилась у матери спать вместе с ней на одной полке, на что Людмила ответила:
– Ты посмотри на себя, здоровая, как лошадь, завалишься со мной на узенькую лавку, какой тут сон. Одно мученье.
Светлана надулась, легла на своё место и отвернулась от матери. Людмиле стало жаль её и она перебралась к ней, обняла, и так они проспали до утра. Поутру просыпались все одинаково – вначале, убедившись, что они живы, ощупывали свои карманы, осматривали вещи и, довольные тем, что всё в порядке, приступали к завтраку. Их соседи, родители ефрейтора, сходили раньше, им оставалось ехать ещё часа три, но они уже упаковали свой багаж и смотрели в окно, ожидая с нетерпением, когда покажется их станция.
Эти три часа показались им вечностью, за это время они устали так, как будто ехали три дня. Прощались они с Людмилой и Светланой уже как близкие родственники. Записали им свой адрес и приглашали их в гости, а потом, стоя на перроне, долго махали им.
