– Тогда поня-ятно… – тоже рассмеялся Калошин. – А «умный» – это ты?
– А то как же!.. Комплимент не для него! – продолжая смеяться, подвел итог Дубовик.
На улице внезапно потемнело, налетел холодный ветер, и пошел снег – крупные хлопья вдруг заполнили все пространство – и небо, и земля, и аллеи парка превратились в огромную белую пустыню. За густой пеленой снега были едва различимы стены корпусов клиники.
Калошин, прикрывая воротником лицо, вопросительно посмотрел на Дубовика:
– Ну, товарищ подполковник, какой будет наш следующий шаг?
– Давай пока в гостиницу, пообедаем, там и подумаем, что предпринять дальше, может быть, займемся бумагами докторов?
Они подошли к ожидавшему их такси. Машина уютно ворчала заведенным мотором, в салоне было тепло и сухо. Шофер, которому был обещан двойной тариф за долгое ожидание, спокойно спросил:
– Едем? – и, получив молчаливое согласие, мягко тронул автомобиль с места, не спеша, продвигаясь в перьях снега, как по огромной перине.
В ресторане гостиницы стояла тишина, постояльцы разбрелись по делам. За стойкой буфета скучала перманентная блондинка. Увидев входивших мужчин, она одернула фартучек, повела плечиками и кокетливо улыбнулась.
Калошин вздохнул: «Ну, вот очередная девица! Сейчас будет этому Дон Жуану глазки строить! Хоть не ходи с ним никуда!» – и досадливо поморщился, но вдруг увидел, что девушка с интересом смотрит на него. Дубовика она будто совсем не замечала. Майор машинально ответил ей улыбкой, она в свою очередь взмахнула густо накрашенными ресницами. Молчаливый диалог-приветствие прервал голос Дубовика:
– Прекрати строить глазки, старый соблазнитель, – отвернувшись к окну, подполковник покашлял в платок, сдерживая смех.
– Ему можно, а мне… Значит, «старый соблазнитель»? Ладно, припомню я тебе это! – сам сдерживая улыбку, ворчал Калошин. – А-а, я понял, ты мне позавидовал: на тебя и не глянула!
– Ну, «не все коту масленица»! – в своей обычной манере развел руками Дубовик, закусывая губы, чтобы не рассмеяться.
Подошел официант. Получив заказ, неторопливо удалился.
Девушка за стойкой по-прежнему во все глаза смотрела на Калошина и нежно, как ей казалось, улыбалась. Майор даже почувствовал некое неудобство от такого навязчивого внимания.
Он наклонился к Дубовику и тихо спросил:
– Как думаешь, чего она так на меня пялится? У меня все в порядке? – и даже попытался оглядеть себя со всех сторон.
Дубовик опустил голову, и Калошин увидел, что тот просто сотрясается от беззвучного смеха.
– Слушай, Андрей Ефимович, не прекратишь ржать – обижусь, жеребец ты этакий!
– Ладно, все в порядке, не обращай внимания! Выглядишь ты нормально – настоящий мужик! – Дубовик вытер платком глаза, повернулся к девушке и незаметно подмигнул ей. Она возмущенно фыркнула и, окинув взглядом мужчину, демонстративно отвернулась.
Наконец появился официант с большим подносом, заставленным тарелками, и стал сервировать стол, переключив внимание мужчин с девушки на исходящие ароматным паром блюда.
Обедая, Калошин невольно ловил на себе взгляды буфетчицы, и не мог никак объяснить её внимания к своей скромной персоне. Он крякал, поглядывал искоса на Дубовика, боясь его ироничной усмешки, но тот был полностью поглощен обедом, или же умело делал вид, что ничего не замечает.
При выходе из ресторана Калошин постарался пройти мимо буфета, не оборачиваясь на нескромную девицу. Дубовик же, напротив, опять подмигнул ей с нахальной улыбкой, чем вызвал негодование буфетчицы, которая что-то сказала вслед уходящим мужчинам, но те уже не слышали её.
