– Благослови вас Бог, – ответил офицер. – Всё под контролем. Даже не переживайте.
– Но, помилуйте, у вас при себе нет даже дубинки!
– Вряд ли она понадобится. Вы, сэр, просто пришли рано, через несколько минут здесь уже будет полно посетителей. И как вы знаете, когда в комнате толпа, вряд ли что-то случится.
– Вот как, значит, скоро здесь будет не протолкнуться?
– Да, уже вот-вот.
– А!
– Эта комната редко подолгу пустует. Наверное, потому, что скоро Юбилей.
– А между тем, что если бы мы с моим другом были профессиональными ворами? Мы могли бы мгновенно одолеть вас, мой дорогой!
– Нет, не могли бы. Вы бы наделали много шума.
– В любом случае, я всё-таки напишу в Таймс. Я отлично разбираюсь в таких делах и не позволю рисковать национальным сокровищем. По вашим словам, дежурный стоит за дверью, но я чётко слышу, что он на другом конце коридора. Я сегодня же примусь за письмо!
На секунду мы прислушались и поняли, что Раффлс прав. Затем произошли две вещи. Раффлс чуть отступил назад, приняв устойчивую позу, и приподнял руки, глаза его сверкнули. Жёсткие черты лица констебля озарились светом понимания.
– В таком случае я сделаю вот что! – вскрикнул он, потянувшись к цепочке на груди, где висел свисток. Он успел схватить его, но не использовать. Послышались два резких хлопка из двух стволов разом, констебль обмяк и повалился в мою сторону, я невольно придержал его.
– Отлично, Банни! Я его вырубил! Вырубил его! Сейчас же беги к двери и проверь, слышали ли что-нибудь дежурные и займись ими, если потребуется.
Машинально я последовал его приказу. Не было времени на размышления, протесты или упрёки, я был ошеломлён в той же мере, что и констебль перед тем, как потерять сознание. Но даже в полном замешательстве я действовал, как всякий настоящий преступник, полагаясь на свои инстинкты. Я побежал к двери, но сменил темп на прогулочный, когда оказался в коридоре, где остановился перед помпейской фреской. Здесь я мог слышать дежурных, которые сплетничали за дальней дверью, они даже не шелохнулись, когда из Золотой Комнаты донёсся глухой треск, который я отчётливо слышал.
Как я уже писал, в тот день было жарко, но я не чувствовал тепла, казалось, что пот застыл на теле ледяной коркой. В стекле, покрывавшем фреску, я уловил слабое отражение моего лица и испугался того, как я выгляжу, а Раффлс уже шёл ко мне, пряча руки в карманы. Но мой страх и негодование удвоились, когда я увидел, что ни в руках, ни в карманах явно ничего нет – его безумная выходка была самой бессмысленной и безрассудной за всю карьеру.
– Ах, интересно, очень интересно, но всё, что здесь есть, не сравнится с теми диковинами, что выставлены в музеях Неаполя или Помпеи. Ты просто обязан побывать там, Банни. Я даже всерьёз думаю о том, чтобы отвезти тебя туда. А пока… помедленнее! Никто ничего не заметил. Но мы привлечём ненужное внимание, если ты будешь так торопиться!
– Мы! – прошептал я. – Мы!
Мои ноги стали ватными, когда мы поравнялись с дежурными. К тому же Раффлс решил прервать их разговор, чтобы спросить, как пройти в Доисторический зал.
– Вам нужно подняться по лестнице.
– Благодарю. Тогда мы сделаем небольшой круг к Египетскому залу.
И мы более не прерывали их мирную беседу.
– Ты сошёл с ума, – с горечью произнёс я.
– Да, в тот момент, – признал Раффлс, – но сейчас нет, не беспокойся, мы выберемся. До выхода сто тридцать девять ярдов? Значит, сейчас уже осталось не больше ста двадцати. Ради Бога, Банни, медленнее. Прогулочным шагом, чтобы спастись.
