«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн - страница 25

Но и после 15 августа советское правительство не покидает надежда, что вопрос с поляками может быть урегулирован. Военные переговоры еще ведутся, а Молотов 16, 17 и 18 августа буквально изводит Шуленбурга своими благожелательными разговорами, из которых не вытекает ничего, кроме возможности подписания с СССР торгово-кредитного соглашения. Остальное – пока неопределенно.

И только 19 августа, когда стало известно о срыве попытки французов и англичан убедить поляков 18 августа, Сталин «дает зеленый свет» началу политических переговоров с немцами.

Но опять: «А чего нам спешить, господа? Давайте подождем недельку или даже подолее». Чего ждут Советы? Уж не урегулирования ли вопроса с Польшей?

Гитлер близок к коллапсу (это не наше преувеличение, так свидетельствовали люди из окружения фюрера [88; 59]). Он лично пишет Сталину письмо. Одновременно Сталину становится известно о готовящемся визите Геринга в Лондон, о том, что англичане согласны его принять. О чем англичане и немцы будут говорить? О чем договорятся? И замаячил перед советским лидером призрак Англии-предательницы, «сдавшей» немцам чехов, постоянно плюющей на интересы своих союзников-французов. Англии, еще месяц назад ведшей секретные переговоры с немцами. Англии, которая и поляков может «сдать», как сдала чехов. Ведь она по сей день не заключила с Польшей не то, что военной конвенции, но даже договора о взаимопомощи, хотя еще в марте гарантировала ее границы. А Бек-дурак вновь 19 августа не поддался на уговоры французов и англичан (впрочем, последние не очень-то старались в уговорах). А Гитлер пишет, что война с Польшей может начаться в любой момент, и, вполне вероятно, жить тогда Польше останется считанные дни. И вот он Гитлер, у границ СССР. И до чего еще там договорится Геринг? Все. Сталин принял решение: Риббентропа ждали в Москве 23 августа.

* * *

Наконец, остается разобрать вопрос: а был ли советско-германский пакт о ненападении непосредственным детонатором немецко-польской и, следовательно, Второй мировой войны.

Не будем оригинальными и снова обратимся к фактам, потому что они, как известно, – вещь упрямая, и против них «не попрёшь».

3 апреля 1939 года верховное командование вермахта издало директиву в отношении Польши. В директиве приводились слова Гитлера:

«Приготовления нужно осуществить таким образом, чтобы операция могла быть произведена в любое время, начиная с 1 сентября» [88; 40].

То есть уже в начале апреля 1939 года Гитлер сделал ставку на войну с Польшей. Его не смущали данные 31 марта полякам англичанами гарантии. Излишне говорить, что ни о каком пакте с СССР и речи тогда не было. Кстати, подписанные в Берлине военные планы предполагали выставление против Польши 98 дивизий. Немцы готовились к этой войне вполне серьезно и основательно (для информации: поляки могли противопоставить немцам 30 дивизий и 12 кавбригад) [88; 41].

А вот еще слова из этой директивы, которые дают четкое представление, к каким целям стремился тогда Гитлер, и на что он рассчитывал в их достижении:

«Цель – уничтожение польской военной мощи и создание на Востоке ситуации, которая удовлетворяет требованиям национальной обороны… Задачей является изоляция Польши. Развитие внутреннего кризиса во Франции и, как результат, осмотрительность англичан могут создать такую ситуацию в недалеком будущем. Вмешательства России едва ли следует ждать. Позиция Италии определена осью Рим-Берлин…Войну следует начать неожиданными мощными ударами, добиваясь быстрого успеха» [88; 46].