– Да чёрт его знает. Мне всё равно. – Олеся Евгеньевна взяла со стойки ручку с листками и пошла писать показания.
– Дальше по коридору, предпоследняя дверь. – Валерий тоже ушёл, оставив Еву одну.
Девушка медленно прошла по коридору к приоткрытой двери. Ей был слышен только ровный писк кардиомонитора. Ева вошла в палату и её взору предстала картина: на койке лежал вчерашний парень. Над его кислородной маской виднелись впалые глазницы под серой кожей. Тощие руки аккуратно вытянулись вдоль тела, словно обтянутые кожей черенки от метёлок. Во вздутые вены, были воткнуты иглы от капельниц. На мониторе ритмично двигалась полоска пульса. Значит, может и выкарабкаться. И вправду в рубашке родился.
Ева повернулась, чтобы выйти из палаты, но внезапно с кем-то столкнулась. Она и не обратила внимания, как кто-то зашёл следом за ней. Это была бледнолицая немолодая женщина с такими же худощаво острыми чертами лица, как у парня. Отличался только цвет волос – женщина была белокурой. Ева предположила, что это его мать, или ближайшая родственница.
– Ой, извините меня. Я уже ухожу.
– Да это вы простите. Напугала, наверное.
Ева попыталась протиснуться в дверь, но из-за ноющей ноги это выходило крайне неуклюже.
– А вы – Ева, да?
– Ээээ, да. А откуда вы знаете?
– Мне просто рассказали в коридоре, что именно вы нашли Рому в том парке. Я была только что в вашей палате, но видимо мы разминулись. Хотела лично поблагодарить.
– Ну что вы, я просто оказалась рядом. Не стоит благодарностей.
– Вы спасли моего сына и говорите, что не стоит за это благодарить?
– Вы неправильно меня поняли. Я к тому, что на моём месте так поступил бы каждый.
– Вы сами то верите в то, что так поступил бы каждый? – спросила женщина, но Еве нечего было ответить на это и в воздухе повисло неловкое молчание.
Однако, через несколько секунд женщина продолжила. Видимо ей надо было собраться с силами, чтобы сказать следующее:
– Когда вы его нашли, он и в самом деле чуть не покончил с собой?
Её губы задрожали. Должно быть она прилагала немалые усилия, сдерживая слёзы. Еве пришлось подбирать каждое слово, отвечая на вопрос, чтобы не довести её до истерики.
– Я просто прогуливалась со своей собакой. Мы подошли к нему, я думала, что он просто уснул на скамейке и попыталась к нему обратиться, но он был уже без сознания. Тогда я и позвала всех на помощь.
Снова тишина. Ева уже повернулась, чтобы уйти, но тут женщина продолжила:
– На самом деле он мальчик хороший… Просто очень впечатлительный.
Ева хотела её успокоить, но вместо этого просто вышла и похромала в свою палату. Ей нечего было сказать этой женщине. Пока Ева шла до палаты, то обдумывала только что услышанное. Наверное, каждая мама сказала бы про своего сына что-то подобное. Но в конце концов, это единственное, что вообще она узнала о Романе за последний день. Если он и в самом деле хороший мальчик, то одному Богу известно, сколько добрых и благих дел может совершить Роман в будущем.
Ожидая полицию, Кравцова честно просидела в палате ещё час, но в конце концов поступила также, как остальные: написала показания на листочке и ушла. Марс, наверное, очень соскучился по своей хозяйке.
***
– Хотите сказать, что во всём виноват некий Валерий? Я прочитал то объяснение, которое он оставил в больнице. Ни слова про кейс и газ.
– Ну конечно же. Я вообще удивлена, что он хоть что-то написал. И не менее удивлена, что кому-то сдались наши объяснения.
