– Вот-вот, – оживился Мишка. – Отец сказывал, что приказчики графа Голицына лично приезжали за моим прадедом перед началом весенней кампании.
– Для чего?
– Торговались по сумме подряда. Прадед знал себе цену и не ставил себя в один ряд с теми горе-лоцманами, которые запросто могли разбить барку о скалы. Он лучше всех знал русло реки и её нравы, виртуозно вёл судно строго по фарватеру, поэтому его барка ни разу не села на мель, не разбилась о скалы. По его вине не случалось убытков. Приказчики ценили мастерство моего прадеда.
Мишка чуть было не ударился дальше в повествование о сплаве по сноровистой реке и готов был рассказать всё, что слышал от отца. Ольшанский слушал его с неподдельным интересом и не перебивал. У Мишки в какой-то момент сложилось ложное впечатление, будто старшина и пригласил-то его к себе лишь для того, чтобы узнать подробности мастерства сплавщиков. Старшина уже не казался ему грозным великаном, жаждущим жестоко покарать салагу за провинность. Они сидели друг против друга и вели разговор на равных, словно оба были курсантами и делились воспоминаниями о покинутых родных местах, о семье и друзьях.
Неожиданно карандаш, который Ольшанский вертел в руке, выскользнул из пальцев и упал на пол. Старшина наклонился, чтобы его поднять, и тут перед глазами Мишки предстала форменка, которая висела на спинке стула, заслоняемая до этого момента широкой спиной хозяина. В глаза бросились две широких полоски нового золотистого галуна на погончиках. Мишка будто протрезвел, в один миг вернувшись в реальность положения. Желание рассказывать о прадеде, барках и шитиках пропало напрочь.
– Ты чего замолчал? – спросил Ольшанский, выпрямившись на стуле и вновь заслонив спиной сверкавшие полоски галуна.
– Вы ведь, товарищ главстаршина, не для того вызвали меня к себе после отбоя, чтобы послушать байки о сплавщиках, – Мишка снова потупил свой взор.
– Верно, не для того. Но будет совсем не лишним узнать в какой семье ты воспитывался, и что от тебя можно ожидать в будущем.
Мишка насупился и молчал, словно воды в рот набрал.
– Ты не задумывался, почему я заступился за тебя перед командиром роты? Почему не наложил взыскание сразу?
Мишка пожал плечами.
– А я тебе скажу по секрету, – старшина придвинулся ближе, его большая голова с чёрными, слегка вьющимися волосами оказалась совсем рядом с Мишкиным лицом. В карих глазах старшины, как показалось Мишке, зажегся загадочный свет.
– Хочу разобраться, что к чему. Перерубить канат можно одним взмахом топора, а вот срастить концы после этого уже не получится, – с насмешливостью сказал он. – Когда я начинал службу, со мной тоже произошёл подобный казус. И тоже с ботинками. Только не с рабочими, а с парадными. Они у меня бесследно исчезли по дороге с материального склада. И что любопытно, ровно столько же пар, сколько в твоём случае. Любопытное совпадение, не правда ли? – на лице Ольшанского появилась добродушная улыбка.
– И чем всё закончилось?
– Поклялся я тогда мичману, что не виновен. Он поверил мне, не стал выносить сор из избы, хотя мог проявить принципиальность, имел на это право. Ещё бы! По накладной было одно количество, мичман сам пересчитывал при погрузке, поставил свою подпись в накладной. При выгрузке выявилась недостача. В кузове грузовика по пути в часть кроме меня никого не было. Сам мичман ехал в кабине. Водитель в погрузке не участвовал, возился с карбюратором. Мотор у него в дороге зачихал. А хищение, как говорится, на лицо. На кого ещё можно подумать? Только на меня. Но если я не крал, то куда, спрашивается, на самом деле могли подеваться полтора десятка пар ботинок? Не выбросил же я их по дороге? Но факт оставался фактом. Недостачу нужно было как-то покрывать.
