Наконец долговязый перестал прислушиваться, поднес ложку ко рту, лизнул ее и снова принялся мешать в котле, напевая себе под нос. Спустя пару минут он снял в пояса рог и затрубил в него. Спящий проснулся, повернулся лицом к костру, отогнал бабочку и огляделся по сторонам.
– Чего ты трубишь, Лоулесс? – спросил он, протирая глаза. – Обедать пора, что ли?
– Пора, – отозвался Лоулесс. – Скудный обед без хлеба и эля. Невесело теперь в зеленых лесах. В прежние времена человек мог жить здесь, не боясь ни дождей, ни морозов: и эля и вина было вдоволь. Теперь дух отваги угас в людских сердцах. Наш Джон Мщу-за-всех – воронье пугало, ни на что не способное. Раньше я мечтал стать разбойником, а теперь вижу – нет в этом ничего хорошего. Я в молодости был монахом, и теперь мечтаю податься обратно, в монастырь. Вот где сытая жизнь!
Пока он говорил, на поляне один за другим стали появляться рослые, крепкие мужчины в зеленых камзолах. Каждый держал в руках нож и кубок, сделанный из коровьего рога. Зачерпнув варево из котла, они садились на траву и ели.
Последним появился высокий, плотный человек с сединой в волосах и загорелым, как прокопченный окорок, лицом. За плечами у него висел лук, в руке он держал рогатину. Нетрудно было угадать в нем начальника: следом шли четверо мужчин с носилками, которые слушались его указаний.
– Ребята! – крикнул он. – Мои лесные братья! Я всегда говорил: потерпите, счастье обязательно улыбнется нам. Вот первый посланец счастья – отличный эль!
Под гул одобрительных возгласов его спутники опустили на землю носилки, на которых оказался большой бочонок.
– Пейте, угощайтесь, – продолжал пришедший. – Нам предстоит славное дело. К перевозу подошел отряд стрелков. Они одеты в красное с синим. Каждый из них мишень, каждый отведает наших стрел, ни один не выйдет из лесу живым. Нас здесь пятьдесят человек, и всем нам нанесена обида. У одного похитили землю, у другого убили друга, третьего обесчестили, четвертого изгнали из родного дома. Кто это сделал? Кто вас обидел? Сэр Дэниэл Брэкли!
Повар Лоулесс пил уже второй рог эля. При имени Брэкли он приподнял кубок, одобряя оратора.
– Мастер Эллис, – произнес Лоулесс. – Вы помышляете о мести. Это похвально. Конечно, сэр Дэниэл лишил вас и вам подобных всего – имущества, домов, привычной жизни. Но нам, бедным людям, оплакивать нечего. Мы думаем не о мести, а о прибыли.
– Ты прав, Лоулесс! – воскликнул мастер Эллис. – Насколько мне известно, сэр Дэниэл сейчас с отъезде. Чтобы вернуться в замок Мот, ему придется пройти через наш лес. Будь спокоен, мы позаботимся о том, чтобы обратный путь обошелся ему дороже всякой битвы!
– Надо действовать, а не мечтать, мастер Эллис, – смело продолжил Лоулесс. – А что получается? Вместо грабежей мы мастерим черные стрелы, сочиняем стишки и пьем родниковую воду – пренеприятный напиток, доложу я вам!
– Жадность погубит тебя, Лоулесс, – ухмыльнулся Эллис. – Мы забрали двадцать фунтов у Эппльярда. Еще семь марок вытащили вчера ночью у гонца Райзингэма. Третьего дня присвоили пятьдесят, ограбив купца…
– А сегодня, – подхватил один из слушателей, высокий мужчина в зеленом камзоле, – я остановил возле Холивуда жирного торговца индульгенциями. Вот его кошелек.
Эллис принял протянутый ему кожаный мешок и пересчитал его содержимое.
– Сто шиллингов! – проворчал он. – У него гораздо больше было спрятано в туфлях или вшито в капюшон. Надо было обшарить его получше да пощекотать посильнее!
