Черная тетрадь - страница 2



А дед считает, что я мешаю их алкашке учиться! Да она и не ходит никуда, всё дома сидит. По комнате раскидано нижнее бельё, книжки закладывает картонками от весьма неприличных вещей.

Мне нравится его бесить. Как когда-то и мать Летовой. Как он, такое хамло, такой грозный, совершенно беспомощно причитает:

– Наташа, ты уже час с одной девочкой занимаешься!

А может, зря я назвала Алкашку Алкашкой? Надо было так прозвать Бурундукову. А Алису – Фашисткой. За её деяния.

11 марта 1999, четверг

В понедельник, приехав из Гребнева, я стала читать «Стилиста» Марининой.

«И эту жизнь ему придётся как-то прожить, хочется ему этого, или нет».

Это думы ещё не старого инвалида-колясочника в роскошном, специально оборудованном коттедже на самом юге Москвы. И до чего они созвучны моим!

«Ты сидишь в клетке, а вокруг тебя летают бабочки».

А это образ из японской поэзии.

12 марта 1999, пятница

Сегодня вновь поехала во Фрязино. Я с детства очень люблю этот маленький, просто игрушечный, городок.

В этот раз дошла до Вокзальной улицы, а там солдаты:

– Извините, у вас рубля не найдётся?

– Да я зарплату давно не получаю, извините…

У меня и правда всего пять рублей на обратную дорогу.

И мысль: ты – ничтожество! Никакой зарплаты тебе не положено!

Зашла на станцию Фрязино-Пассажирская, вокзал. Уютная такая, хорошенькая. Бездомный пёс лежал с краю, запорошенный снегом, как битым стеклом. Хоть бы в кассу заполз! Идут два пьяных мужика:

– А ну что это тут за шавка? Щас я её!

– Да иди, иди ты спокойно.

Ещё один Сафронов выискался, выродок! Только пьющий! А я всегда считала, что все мужики любят собак, и ненавидят кошек!

Хотя… Помню заметку в «Московском комсомольце» из рубрики «Срочно в номер!» Так рассказывалось о кобеле редкой разновидности догов. Пьяные мужики поспорили, отбили ему почки и напоследок…отрубили топором заднюю ногу. Отчим прочёл и отреагировал следующим образом:

– Ты это читала? Гы-гы-гы!

И я тоже тогда удивилась, как и сегодня.

А вот две девочки, лет четырнадцати-шестнадцати.

– Бедненький ты мой, что ж ты тут лежишь! – присаживается на корточки и гладит его стеклянную шерсть. – Так жалко, что не могу просто! – говорит она подружке.

А в окошечке кассы сидит жёлтая и полосатая, как оса, кошка, и смотрит на мир зелёными, как крыжовник, глазами.

Вот бы съездить в Гребнево! И посмотреть, далеко ли до Новофрязино. А может, к Алкашке в гости зайти? Повод есть – чашечку передать. Рассказать со смехом, как меня выкинули, как ненужный хлам.

Но этим днём я осталась довольна: хорошо погуляла.

А вечером мама со своей мистикой:

– Год назад с тебя сняли шкурку, сегодня у Виталия Ивановича день рождения, вчера у нашего Вити мать умерла. Так что месяц очень плохой.

Чем? Тем, что Сафронов меня предал и бросил на произвол судьбы, это да. Но дела давно минувших дней, дни рождения и смерти ушедших людей… бред.

13 марта 1999, суббота

Газета «Завтра» – мой верный единственный друг. Я аккуратно складываю все номера и прячу в гардеробе. Отчим с мамой раздавили, наверное, ни один пузырёчек. И тут он вспомнил обо мне.

– Архивы! Я их как-нибудь скоро начну бомбить!

– Обожрался! Что ты до неё …!

– Да я про этого человека скоро книги начну писать! Как Чехов! И их напечатают, вот увидишь!

– Да кому ты … нужен! У тебя на хлеб-то денег нет, ни то, что на публикации!

– Она …! Архивы! Что она их тащит в дом!

– Да хобби у неё такое!