Разумеется, это предостережение относилось и к Ивешке и к нему в равной мере, и как бы они ни старались, он был уверен, что они оба были виновны и в своих собственных поступках и в выборе своих собственных оправданий.
Но Петр лишь рассмеялся и сказал, когда Саша поделился с ним этими самыми сокровенными, самыми ужасными своими опасениями:
– Меня это не беспокоит.
После чего Петр вылил еще один ковш воды себе на голову: в тот момент они сидели в новой, только что отстроенной бане, парясь в жаре раскаленных камней.
– А я беспокоюсь, – сказал Саша и огляделся вокруг себя сквозь пар и тусклый свет: в бане нужно быть осторожным всякий раз, когда речь идет о чем-то важном, потому что здесь может оказаться банник. – Петр, если ты вдруг подумаешь, что я желаю что-то…
– Я, например, желаю, – перебил его Петр, – чтобы мне на спину вылили еще один ковш воды.
Это его желание Саша тут же исполнил.
– И все же, – вновь начал он.
– Ты слишком беспокоишься, – сказал Петр, продолжая тщательно скрести свой подбородок. – Когда ты глядишь на чистое небо, то начинаешь беспокоиться о том, что вот-вот пойдет дождь. Когда ты желаешь хорошей погоды, то беспокоишься, что может быть засуха по всем царским владениям, а тогда царь явится сюда и сожжет твой дом…
– Такое может случиться.
– Может, может. Не случиться, если не пожелаешь.
– Если я не пожелаю…
– Царь может внезапно помереть. Очень подходящее объяснение. Почему тебя это должно беспокоить? Ведь этот чертов царь собирается сжечь дотла твой дом!
– Во-первых, я никогда не желал дождя!
– Тьфу! Ведь желал же ты мне попутного ветра на реке, желал мне и безопасности в лесу. Боже мой, подумать только, что какой-нибудь бедный медведь мог околеть с голоду из-за тебя! Разве ты не беспокоился об этом?!
Саша хмуро взглянул на Петра, а тот только подмигнул ему.
– Потише со своими шутками, – сказал Саша. – Как же мы сможем завести банника, если ты не принимаешь все это всерьез?
– На это я могу сказать лишь то, что если банник действительно существует, то он должен бы иметь чувство юмора.
– Лучше считай, что он не имеет! – ответил Саша и тут же пожелал про себя, что если какой-нибудь банник и слушает сейчас их разговор, то он должен быть очень терпеливым. – Банник, прости его. На самом деле он не имел в виду ничего дурного.
– Возможно, – заметил Петр, – он все еще подглядывает за нами с крыши, раздумывая о том, не найдется ли для него более подходящей работы в самом Киеве.
– Петр…
– Я знаю, знаю. – Петр некоторое время был занят своим подбородком, тщательно выбривая место под губой. – Но если этот банник имеет хоть чуточку скверный характер, он нам не нужен, а если он вполне приличный малый, то он не должен бы остерегаться шуток.
– Все они вовсе не склонны шутить.
– Это очень печально.
– Что именно?
– Видеть будущее и не находить при этом повода для смеха. – Петр намочил холст и тщательно вытер свое лицо. – Натура человека всегда требует этого, где бы он ни находился. Здесь, в лесах, например, каждому необходимо это, особенно во время долгих зим…
– Ты все еще скучаешь по Киеву?
– Я не знаю, что я потерял там. Я никогда не был в Киеве.
– Но ты всегда говорил, что обязательно отправишься туда.
– Да, говорил так, когда хотел.
– Вот в этом-то и заключается вопрос. Я имею в виду то, что если мы на самом деле хотим остаться и не знаем этого…
– Мне нравится здесь. Я прекрасно себя чувствую. Боже мой, да на что мне жаловаться? Наш дом покрыт новой крышей, нигде не течет и не каплет…
