И все-таки любовник – это не признание в готовящемся убийстве. К тому же, скрывая от близкой подруги свое намерение разделаться (или избавиться, как вам будет угодно) с мужем, ты ее тем самым как бы спасаешь, избавляешь от возможности (или риска) быть привлеченной по делу об убийстве. Она в этом случае не сможет проходить по этому делу в качестве твоей сообщницы. В качестве свидетельницы, пожалуй, да. И ничего особенного в этом нет. Она всегда сможет подтвердить алиби на момент убийства и расскажет следователю о том, какие замечательные отношения были между мной и Гарашиным (уж на это у подруги хватит ума, тем более что она-то может предположить, что это ты укокошила собственного мужа, а потому ей, подруге, просто по штату положено покрывать тебя – кто знает, может, и она когда-нибудь отравит своего мужа, и в этом случае я смогу пригодиться ей так же, как и она мне сейчас).
Гарашин хочет любви. Он подходит ко мне, сытый, спокойный, смотрит на меня так, что я понимаю, чего он хочет, и покорная Саша, как овца, идущая на заклание, плетется за ним в спальню.
Алекс же, усевшись на подоконнике, смотрит ей вслед с презрением. Потом берет телефон и звонит Ванечке.
Осталось совсем недолго, недолго, недолго…»
13 декабря 20.. г.
Марк
Молодая женщина лежала на полу в кухне, в луже воды. Налицо были попытки вернуть ее к жизни. Кто-то, кто находился поблизости от нее незадолго до смерти, пытался заставить ее облегчить желудок, делал промывание. На столе стояла пустая банка с остатками воды, на полу – мокрые полотенца. Повсюду беспорядок, как бывает, когда человек в панике пытается что-то найти, как-то спасти умирающего. Но все оказалось бесполезным. Женщина была мертва.
Судмедэксперт, Борис Анджан, плотный красивый брюнет, осматривал труп.
– Что скажешь, Борис? – спросил Марк, так и не сумевший за долгие годы привыкнуть к смерти молодых женщин и всякий раз переживавший по этому поводу. – Отравление?
– Думаю, да. Но мне требуется сделать ряд анализов, чтобы выяснить, чем именно она была отравлена.
– Как ты думаешь, при беглом осмотре можно утверждать, что ее никто не заставлял принять этот яд? И – с чем она его приняла?
– Марк, всему свое время. Одно могу сказать – видимых следов насилия не наблюдается. Следов инъекций я тоже пока не заметил, хотя она же одета… Как видишь, все ее лицо в красных крапинках – это сосуды на коже полопались от рвоты… А она была до этого, судя по всему, физически вполне здоровая женщина, крепкая, красивая, как обычно…
– Вот это ты правильно заметил – как обычно. В последнее время погибают почему-то красивые женщины.
– Натуральная блондинка, смотри, ни следа краски на волосах. Женщина, можно сказать, холеная, ухоженная. Смерть наступила сегодня, приблизительно, между 9 и 10 часами утра, то есть совсем недавно.
Марк между тем крутил в руках ее паспорт, который он нашел в ящике письменного стола в одной из комнат квартиры, где обнаружили труп.
– Гарашина Александра Николаевна. Двадцать пять лет. Замужем за Гарашиным Юрием Львовичем, тридцати шести лет от роду. Детей, как видно из паспорта, они не нажили. Судя по обстановке, семья обеспеченная, много дорогих вещей. Интересно, и где же ее муж? И не он ли пытался ее откачать?
– Марк, может, это все-таки самоубийство? – предположил Борис Анджан. – Ну… Надоело девушке жить, вот она и…
– Да, все может быть, только тогда непонятно, кто устроил весь этот бардак в кухне и почему он скрылся?
