– А ты счастлив? – я посмотрела в его сторону, и он ответил мне тем же. Прекрасные люди прекрасны не во всём. Ужасные люди ужасны лишь в одном.
– Я жив, – ответил он, и только он сам понял значение своих слов. Жизнь не всегда может быть счастьем. Для кого-то это вечная пытка. – А ты?
Помню, папа всегда запрещал мне общаться с такими людьми. Они были опасны даже не тем, что могли затащить в переулок и заколоть ножом, а просто тем, что они ломают твоё мировоззрение. Они голыми руками проламывают стены твоего сознания и запускают туда своих чертей. И вот ты сидишь и пытаешься справиться с ними, но не можешь, ведь они подчиняются не тебе. А ему. И теперь только он может руководить твоими мыслями.
– Не отвечай. Мы оба знаем, что ты мертва.
В самую длинную ночь самый отвратительный человек говорил самые искренние слова.
– Ты не знаешь меня.
– Ну, так расскажи мне.
Он постучал пальцами по гитаре, внимательно рассматривая струны разной толщины и смахивая пыль с инструмента.
– Всё слишком банально и глупо. Неполноценный ребёнок в неполноценной семье.
– Мама? – перебил он меня. Скорее всего, вспомнил про фотографию, которую сам же сжёг. Я ухмыльнулась.
– Иногда мне кажется, что я недостаточно сделала, чтобы заслужить эту жизнь. Я не делаю людей счастливыми, я не пытаюсь осчастливить саму себя. Я просто жду чуда, но сама же запираю двери в свой дом, – я снова улыбнулась и опустила голову. Он слушал. Знаю, что слушал. Он молчал, но пускай молчит. От его ответов мне точно стало бы хуже. – Всё так странно… Я говорю это человеку, который хотел меня задушить, – я засмеялась и покачала головой, а Тейлор даже не улыбнулся. Его лицо никак не изменилось. Он смотрел на гитару и молча впитывал в себя информацию и атмосферу этого места. – А что насчёт тебя? – я повернулась к нему лицом. – Кто ты такой, мальчик по соседству? Что ты скрываешь?
Кажется, стало слишком тихо. Ветер вдруг утих, и вода перестала шуметь. Всё замерло, когда Мёрфи поднял взгляд. Он взял поудобнее гитару, провёл пальцами по струнам, прервав тишину приятным музыкальным звучанием. А дальше… Дальше настала музыка. Одна нота за другой, одна за другой. Прошло совсем немного времени до того, как Мёрфи произнёс первые слова куплета.
Cross my heart and hope to die. Burn my lungs and curse my eyes.
Пересеки моё сердце и надейся на смерть. Сжигай мои лёгкие и проклинай мою зрячесть.
Он поднял глаза к небу, где тучи понемногу расступались. Звёзды, спрятав свою грусть, как и обычно, сверкали над городом, жалобно глядя на людей. Печальная ночь. Печальные звёзды. Всё в этом мире сегодня было в трауре.
I've lost control and I don't want it back.
Я потерял контроль и не хочу его обратно.
Сегодня всё стало с ног на голову. Даже мысли сейчас были где-то не здесь. Где-то не в этом мире, а за пределами вселенной. Небо медленно падало на наши головы, разбивалось вдребезги о наши больные сердца. Печаль и радость поменялись местами, теперь и неясно, что есть что.
I'm going numb, I've been hijacked.
Я цепенею, я похищен,
Мне была знакома эта песня. Когда-то её крутили по радио, пока моя мачеха заботливо расставляла столовые приборы на стол. Отец поморщился, сказав что-то вроде: «Что за похоронный марш? Поставь что-то повеселее». Я согласилась с ним. Сейчас же я с удовольствием слушаю её снова.
It's a fucking drag. I taste you on my lips and I can't get rid of you.
