Чернильная кровь - страница 52

Конечно, никакого толка от ее беззвучной мольбы не было. Мортимер открыл дверь, вошел, обнимая Резу за плечи, и застыл как вкопанный, увидев Орфея. Не успел он еще понять, что происходит, как Верзила по знаку Мортолы захлопнул дверь.

– Привет, Волшебный Язык! – Баста говорил угрожающе мягко, поигрывая ножом прямо перед лицом Мо. – А это уж не наша ли немая красавица Реза? Вот и отлично. Значит, двое за раз. Остается только маленькая ведьма.

Элинор заметила, как Мортимер на секунду прикрыл глаза, словно надеясь, что Баста и Мортола исчезнут, когда он откроет их снова. Но, разумеется, ничего подобного не произошло.

– Зови ее! – приказала Мортола, глядя на Мо с такой ненавистью, что Элинор стало страшно.

– Кого? – переспросил он, не сводя глаз с Басты.

– Не притворяйся глупее, чем ты есть! – рявкнула Мортола. – Или ты хочешь, чтобы я разрешила Басте вырезать и на лице твоей жены узор, которым он разукрасил Огнеглота?

Баста нежно провел пальцем по сверкающему лезвию своего ножа.

– Если ведьмой ты зовешь мою дочь, – сказал Мортимер глухим голосом, – ее здесь нет.

– Неужто? – Мортола тяжело ступила к нему. – Поберегись. Ноги у меня страшно болят после бесконечной езды, и это мне, знаешь ли, не прибавляет терпения.

– Ее здесь нет! – повторил Мортимер. – Мегги ушла с тем мальчишкой, у которого вы отобрали книгу. Он попросил отправить его к Сажеруку, и она это сделала. И исчезла вместе с ним.

Мортола недоверчиво прищурилась.

– Чушь! – сказала она. – Как они могли это сделать без книги?

Элинор заметила сомнение, мелькнувшее в ее глазах.

Мортимер пожал плечами:

– У мальчишки был с собой исписанный от руки листок бумаги – листок, который якобы перенес туда Сажерука.

– Но этого не может быть! – Орфей ошарашенно уставился на него. – Вы всерьез утверждаете, что ваша дочь сама себя вчитала в книгу с помощью моих слов?

– Ах, так вы и есть тот самый Орфей? – Мортимер смерил его недружелюбным взглядом. – Значит, это вам я обязан тем, что у меня нет больше дочери.

Орфей поправил очки и посмотрел на Мо не менее враждебно. Потом он резко повернулся к Мортоле.

– Так это и есть ваш Волшебный Язык? – спросил он. – Он лжет! Я уверен, он лжет! Никто не может самого себя вчитать в книгу, ни он, ни его дочь, ни кто-нибудь еще. Я пробовал сотни раз. Это невозможно.

– Да, – устало сказал Мортимер, – еще четыре дня назад я тоже был в этом убежден.

Мортола пристально посмотрела на него, потом кивнула Басте.

– Запри их в подвале! – приказала она. – А потом принимайтесь искать девчонку. Обыщите весь дом.

– Я упражняюсь во вспоминании, Наин, – сказал я. – В письме, чтении и вспоминании.

– А что тебе еще остается? – резко сказал Наин. – Знаешь, что происходит, когда ты что-то записываешь? Когда даешь чему-то имя? Ты отнимаешь у этой вещи ее силу.

Кевин Кроссли-Холланд.

Артур: зрячий камень

С наступлением темноты нелегко было пройти через охраняемые городские ворота Омбры, но Фенолио был хорошо знаком со всеми караульными. Для грубияна, который в эту ночь загородил ему путь копьем, он не раз сочинял любовные стихи – с большим успехом, как ему рассказывали, – и, судя по внешности этого болвана, помощь ему еще не раз понадобится.

– Только возвращайся до полуночи, писака! – ухмыльнулся некрасивый стражник, пропуская Фенолио. – В полночь меня сменяет Хорек, а ему твои стишки не нужны, хотя его милая даже читать умеет.