– Я постоянно говорю моим подданным: не подходите близко к Дворцу Ночи! – Принц отрезал медведю кусок сочащегося жиром мяса, вытер нож о штаны и сунул его обратно за пояс. – Я им все время повторяю, что мы для Змееглава – падаль, вороний корм! Но с тех пор как Жирный Герцог предпочитает слезы забавам, у всех у них пустые карманы и пустое брюхо. И это, конечно, гонит их на ту сторону Чащи. Там много богатых торговцев.
Вот черт! Фенолио потер больное колено. Куда делось его приподнятое настроение? Испарилось, как аромат растоптанного цветка. Он мрачно отхлебнул еще медовухи. Дети снова подошли к нему, упрашивая рассказать историю, но он их прогнал. В дурном настроении он ничего не мог придумать.
– Вот еще что, – сказал Принц. – Силач нашел сегодня в лесу мальчика и девочку. Они рассказывают странные вещи: будто Баста, любимчик Каприкорна, снова появился в наших краях, и они пришли, чтобы предостеречь от него моего старого друга Сажерука. Ты, конечно, слыхал о нем?
– Э-э-э… – Фенолио подавился медовухой. – Сажерук? Ну да, конечно, огнеглотатель.
– Огнеглотатель, которому нет равных. – Принц бросил быстрый взгляд на Коптемаза, но тот как раз показывал цирюльнику воспаленный зуб. – Его считали умершим, – тихо продолжал он. – Вот уже десять лет о нем не было ни слуху ни духу. О том, где и как он умер, рассказывают тысячи историй, к счастью, все это, похоже, выдумки. Но мальчик и девочка ищут не только Сажерука. Девочка спрашивала еще о старике-поэте с лицом черепахи. Это, случаем, не ты?
Фенолио не нашелся что ответить. Принц взял его за локоть и помог встать с земли.
– Пойдем со мной! – сказал он. Медведь за их спинами, рыча, поднялся на лапы. – Они были полумертвые от голода и рассказывали, будто идут из глубины Непроходимой Чащи. Женщины их сейчас кормят.
Мальчик и девочка… Сажерук… Мысли вихрем проносились в голове Фенолио, но, к сожалению, после двух кружек медовухи ему трудно было привести их в порядок.
Под липой на краю табора сидела на траве добрая дюжина ребятишек. Две женщины разливали им суп. Дети жадно хлебали жидкий отвар из деревянных мисок, крепко сжимая их грязными пальцами.
– Ты только посмотри, сколько их опять набралось! – сказал Принц Фенолио. – Мы скоро перемрем с голоду из-за наших добросердечных женщин.
Фенолио молча кивнул, рассматривая худые мордашки. Он знал, как часто Принц сам подбирал голодных детей. Если они оказывались хоть немного способны жонглировать, стоять на голове или проделывать еще какие-нибудь штуки, способные вызвать у людей улыбку и выманить пару монет из их кошелька, Пестрый Народ принимал их к себе, и они кочевали вместе с ним с места на место, от одной ярмарки к другой.
– Вон они. – Принц показал на две головки, особенно низко склонившиеся над мисками.
Когда Фенолио подошел поближе, девочка подняла голову, словно он окликнул ее по имени. Она посмотрела на него во все глаза и опустила ложку.
Мегги!
Фенолио был ошарашен. Он глядел на нее так, что девочка невольно улыбнулась. Да, это она. Ее улыбку он хорошо помнил, хотя там, в доме Каприкорна, ей нечасто случалось улыбаться.
Мегги вскочила, выбралась из толпы ребятишек и бросилась ему на шею.
– Я знала, что ты еще здесь! – бормотала она сквозь смех и слезы. – Зачем ты только сочинил этих волков? И еще этих альбов и осинников? Они швыряли в Фарида камнями и царапали нам когтями лицо. Хорошо, что Фариду удалось разжечь огонь, но…
