Рядом со столом цирюльника, во всю глотку расхваливавшего свои чудодейственные умения, стайка мальчишек глазела на позорный столб. Там стояла женщина, ее руки и голова были зажаты деревянными тисками, так что она была беспомощна, как тряпичная кукла. На ее лицо налипли гнилые овощи, навоз и прочая дрянь, которую дети насобирали между лотками. Мегги такое уже видела, когда ходила по городу с Фенолио, зато Мо застыл, словно забыл, зачем приехал в Омбру. Он стал едва ли не бледнее самой женщины, на лице которой слезы рисовали грязные подтеки, и на мгновение Мегги испугалась, что он сейчас схватится за нож, спрятанный в поясе.
– Мо! – Она схватила отца за рукав и скорее потащила прочь, подальше от глазеющих детей, которые уже начали на него оборачиваться, на улицу, ведущую к замку.
– Ты такое уже видела?
Как он на нее смотрит! Как будто не может поверить, что она способна с этим смириться.
Этот взгляд смутил Мегги.
– Да, – пристыженно ответила она. – Да, несколько раз. Позорный столб был и при Жирном Герцоге.
Мо по-прежнему смотрел на нее во все глаза.
– Только не говори мне, что к этому зрелищу можно привыкнуть.
Мегги опустила голову. Можно. К сожалению, можно.
Мо жадно втянул воздух, как будто не мог продохнуть все время, что глядел на заплаканную женщину. И молча зашагал дальше. Он не произнес ни слова до самого замка.
Перед воротами стоял еще один позорный столб. У мальчика, привязанного там, сидели на голой коже огненные эльфы. Мо сунул Мегги поводья и шагнул к столбу, прежде чем дочь сумела его удержать. Не обращая внимания ни на стражу, глядевшую от ворот, ни на проходивших мимо женщин, испуганно отворачивавших головы, он согнал огненных эльфов с худых детских рук. Мальчик удивленно смотрел на него. Его лицо ничего не выражало, кроме страха – страха и стыда. И Мегги вспомнила, что рассказывал ей Фарид – будто Сажерук и Черный Принц когда-то бок о бок стояли у позорного столба и лет им было тогда не больше, чем этому мальчишке, с таким страхом глядевшему на своего защитника.
– Мортимер!
В первую минуту Мегги не узнала старика, оттащившего Мо от позорного столба. Седые волосы падали Фенолио почти до плеч, глаза были налиты кровью, лицо заросло щетиной. Он выглядел дряхлым. Никогда прежде Мегги не задумывалась о возрасте Фенолио, но сейчас она не могла думать ни о чем другом.
– Ты что, с ума сошел! – негромко, но яростно крикнул он ее отцу. – Привет, Мегги, – добавил он рассеянно.
И тут кровь бросилась Мегги в лицо – за спиной Фенолио она увидала Фарида.
Фарид.
«Сделай холодный вид! – приказала себе Мегги, но губы неудержимо улыбались. – Никаких улыбок!» – думала она, а глаза так и сияли. Видеть его было таким счастьем! На плече у него сидел Пролаза, сонно подергивая хвостом.
– Привет, Мегги! Как дела? – Фарид погладил куницу.
Двенадцать дней. Двенадцать дней он не давал о себе знать. Мегги поклялась не разговаривать с ним при встрече. Но сердиться на Фарида оказалось невозможно. Вид у него был по-прежнему понурый. Куда девался смех, прежде неотделимый от его лица, как яркие черные глаза? Он тоже улыбнулся, здороваясь с Мегги, но эта улыбка была лишь бледной тенью прежней.
– Я все время хотел пойти к тебе, но Орфей меня не отпускал!
Он говорил почти машинально. Его интересовал сейчас только ее отец. Перепел.
Фенолио тащил Мо за собой, подальше от позорного столба, подальше от солдат. Мегги поспешила за ними. Лошадь тревожно зафыркала, но Фарид успокоил ее. Сажерук научил его разговаривать с животными.
