Ворон улыбнулся, поняв к чему клонит Мортимер.
– Вам было двадцать три, по меркам человека. – продолжил детектив.
– Ох уж эти человеческие меры исчисления! – всё так же с улыбкой ответил директор. – Вас, людей, осталось так мало, что пора приравнивать к исчезающему виду вас и ваши меры! Кстати, об этом! Как вам, человеку, разрешили служить в полиции Империи? Неужели убили кого или, наоборот, воскресили?! – Ворон несколько раз указал на происхождение мистера Мортимера, но тот никак не воспринял это.
Мортимер с достоинством выдержал удар.
– Согласен, тысяча девятьсот двадцатый – год перемен! Взять даже женскую моду – какой вольный прорыв! А машины?! Вы видели этих рычащих «драконов»? – умело «ушёл» констебль.
– Да, вы правы. Наше общество прогрессивное и молодое! Как жаль, что люди живут лет восемьдесят… в лучшем случае!
Детектив закрыл блокнот.
– А как обстоят дела с пропавшими артефактами? – спросил Мортимер.
Ворон пожал плечами.
– Вы хотите от меня что-то скрыть, мистер Фивз? – глаза детектива сузились.
– Что вы?! – картинно произнёс Ворон. – Я чист и прозрачен, как самогон, что гонят в церкви Святой Магдалены.
Мортимер поспешно встал.
– Благодарю, за помощь и выделенное время.
– Всегда рад! – Фивз закрыл за детективом дверь и почувствовал дикий голод.
На часах было уже семь вечера.
Ворон спустился вниз и прошёл вглубь здания. Солнце почти село и окрасило нежно-розовые стены первого этажа в красный цвет. Паркет под ногами приятно скрипел, и вся атмосфера была спокойной, с нотками волшебства. Именно в стенах школы, Ворон чувствовал себя дома. Чувствовал себя на своём месте, нужным кому-то и для чего-то.
Дойдя до дверей столовой, директор понял, что ужин уже начался. Двери были открыты настежь, так как от плит и горячей еды в помещении было очень душно. Помещение самой столовой было небольшим, а вот кухня и кладовая вмещали в себя всевозможные припасы с едой и напитками. Многие повара жили в деревне неподалёку и приходили в школу на работу, а затем, после захода солнца, возвращались домой.
Учителя сидели отдельно от учеников, друг напротив друга, за двумя большими столами. Поодаль от них стол столик поменьше, сервированный на одну персону. Запах жаркого заполнил всё пространство и живот Ворона предательски заурчал. Одна из стен столовой была вся в окнах от пола до потолка. Они пропускали солнечный цвет и выходили на задний дворик, где немного была видна конюшня и дорога к ней.
Мужчина подошёл к столу учителей и хотел сесть рядом с Магной на пустой стул.
– Мистер Фивз, у вас отдельный стол! – почему-то испуганно сказала оборотень.
– Но я хочу сесть с вами! – ответил Ворон и взялся за спинку, чтобы отодвинуть стул.
– Но это запрещено! – ещё больше испугалась мисс Хаунт.
Директор наклонился к ней:
– А мы никому не скажем! – Ворон подошёл к отдельному столу, где стоял его ужин и взял тарелку.
Он набросал несколько кусков хлеба, прямо в жаркое и вернулся к отодвинутому стулу. Мужчина сел и с жадностью набросился на ужин. Учителя молчали, а ученики перешёптывались. Суматошный день наконец заканчивался приятной тишиной и вкусным горячим ужином в столовой, среди малознакомых существ.
– Я хочу сказать, что… – сказала тихо Мадлен, лениво ковыряясь вилкой в своей тарелке, – мне не нравится этот директор!
Милла испуганно посмотрела на девушку. Некромант сидела недалеко от неё и из-под спины Фриды наблюдала за вампиршей. Её бледная идеальная кожа вызывала чувство отвращения. Если до Сальвадора хотелось дотронуться, рассмотреть его внимательнее, то Мадлен вызывала неприятные чувства внутри. Казалось, она была очень миленькой и могла преподнести себя обществу с хорошей стороны, но вампирше было плевать на общество. Внимание привлекали её руки: красивые, нежные, ухоженные, не знавшие тяжёлого труда, но девушка так жестикулировала, будто хотела их отбросить – резко, особенно когда ей что-то не нравилось.
