Я много раз рисковала, открывая новые книги. Читалась они довольно быстро, смысл схватывался легко, но каждый раз это меняло мое сознание, и после смерти Серова, беря книгу из рук светловолосого, покачивающегося на ветру, снова ставшего одиноким во всем мире мальчиком, я невольно понимала, что в то время, когда одни пытаются не быть людьми, я все делаю для того, чтобы стать им, человеком. Хочешь понять человека – стань им. Хочешь найти убийцу – сделайся убийцей. Хочешь найти идеал – будь им.
Я шла не по правилам, я ломала систему. Я упустила очень важного человека, я не знаю, что с ним, до конца не разобравшись в причине его исчезновения. Не так была важна смерть, как причина его ухода. Я не знаю, что с ним, потому что у людей не было ко мне доверия. Они будто бы чувствовали, зачем он мне нужен. А может… у меня изменились планы. И я не хочу быть кем-то, кроме человека. Человек в первую очередь – значит испытывать чувства, а этого я уже была лишена. Сейчас я чувствую фальшивую злость и голод по существенным вещам. В моей жизни давно не было ничего вкусного и нового. Не знаю, нормально ли получать удовольствие от того, что ты становишься человеком. Уверена, это и звучит смешно.
– Сегодня вечером ко мне придут мои бывшие одноклассницы, мы просидим часов до двенадцати, если хочешь, можешь присоединиться, – заявила мне Алиса, пока я пила утренний кофе. – Вспомнишь школьные годы.
Я не ходила в школу.
Я знаю четыре языка, высшую математику, обучена игре на трёх разных инструментах, умею готовить лучшие блюда английской кухни 17-19 века. Но в школу я не ходила.
Дамы, девушки, заявлялись в период времени с 7:56, до 8:15, думаю, последних можно было считать опаздывавшими. Последние всегда опоздавшие. Среди них не было близких подруг Алисы, но общались они довольно душевно. Для меня не было в новинку, что женщины зачастую улыбаются для виду, но по этим было сложно сказать, улыбаются они всерьёз, или в качестве вызова. Большинство из них пришло с выпивкой и вредной едой, и лишь одна не притронулась к алкоголю. Вино у них было мерзкое, это я знала, поэтому тоже воздержалась. Над нами посмеялись, я бы тоже стала сомневаться, если бы внимание той девушки не привлекла коллекционная книга из вещей, перепавших мне в числе случайных. Я всегда знала, когда человек создаёт себя, и когда это идёт изнутри.
– Я слышала, декан в медицинском недавно умер, – холод ее рук передавался через голос. Зелёные, как настоящий изумруд глаза, сливались с массивным, ровным, как расчёты астрономов, камнем на кольце прямоугольной формы, – я была лично знакома с его сыном, – вздох. Она поставила с негромким стуком книгу на полку, как будто даже сожалея. – Ему не нужны были деньги, столько внимания. Он верил, что к правде можно дойти лишь самостоятельно построив путь, из гвоздей, досок, палок, и никто для этого не нужен. До правды он дойдёт, в любом случае, но вот какой она будет.
– Правильной, – я опёрлась плечом на дверной косяк, – какой бы не была правда, у детей она всегда истинная и искренняя.
– Да, забавно выходит. Девятый класс – такое интересное время, не потому что впереди самый важный экзамен в твоей жизни, совсем не поэтому; для одних ты ребёнок, для других надежда школы, не висящая на доске почёта, для третьих ты единица тупости, сливающаяся с такими же тридцатью детьми. Одноклассники не примут тебя по достоинству, потому что не способны на это. Они не видят тебя дома, и когда ты один, а если и видят, то они больше не твои одноклассники. Марку повезло, он один. Он совсем один. Он очень многое прошёл, чтобы не сойти с ума. Он сделает все сам, и это правда будет истиной.
