На крик прибежала медсестра, помогла оторвать пациентку от следователя, уложила ее в постель, дала успокоительное.
— Что еще вам угодно? — сдержанно спросила медсестра в приемном покое, отдавая должное его высокому чину, как-никак, а название «Генеральная прокуратура» звучит.
— Мне необходимо побеседовать и с Мариной Сурковой.
— Ну, эта не такая буйная, с нею, пожалуй, можно, — согласилась медсестра. — Но, пожалуй, будет лучше, если я приведу ее сюда. Там в палате несколько больных женщин.
— Ведите, — согласился Турецкий.
Суркова вошла, опустила голову, словно боялась, что ее кто-то узнает. На вид ей было лет сорок, невзрачная, серая женщина, с мутными от пережитой тяжелой ночи глазами, с сильной отечностью на лице.
— Здравствуйте, Марина Демьяновна, — поздоровался Турецкий.
Женщина со страхом подняла глаза, но, увидев незнакомца, успокоилась, ответила на приветствие.
— Я — из Генеральной прокуратуры, зовут меня Александр Борисович Турецкий. Я хотел бы расспросить вас о вашей сестре Бережковой Алле Демьяновне.
— Да что говорить? Хорошая она, только судьба ей досталась такая, что бросает из огня да в полымя.
— Она, как и вы, употребляла наркотики?
— Алка? Да нет, никогда! Она и мне не разрешала! Сильно ругала, когда узнала.
— А вы давно употребляете наркотики?
— Как-то попробовала, но Алка из меня эту дурь выбила. А вот теперь, когда она в тюрьме, я осталась совсем одна, семьи у меня нет. Вот от тоски и… сами понимаете…
— У кого берете наркотики?
— Я не могу его назвать, поймите, человек делает мне добро, и я не буду его закладывать.
— Человек этот делает зло. Давайте называть вещи своими именами! Вы помните, что говорили старшему лейтенанту милиции, который приходил к вам вчера вечером?
— Ничего не помню, — недоуменно посмотрела на Турецкого женщина. — Честное слово. Я думала, что меня на улице подобрали. А какой же лейтенант? Откуда?
— Вы рассказали ему, что у Аллы Бережковой есть друг Владимир Козлов, который подготовил передачу, а вы ее отнесли. Было такое?
— Было. Но Вовочка не любит, чтобы это афишировалось, поэтому я и не хотела, чтобы эти сведения шли от меня.
— Хорошо. Это можно сохранить в тайне. А как давно они знакомы?
— Это давняя дружба, собственно, он дружил с покойным мужем Аллы, работал в банке, его уважали. Теперь у него несколько магазинов. Вот и все…
— Он сам готовил передачу Бережковой?
— Да. А я отнесла.
— Там были наркотики?
— Нет, что вы! Только фрукты, пирожные, конфеты. Алка любит сладкое. Ну, мыло, зубная паста, прочая мелочь…
Турецкий колебался: может ли он сказать сейчас правду о смерти сестры Марине Сурковой. Она больна. Однако и не сказать было бы подлостью.
— Я выражаю вам свои соболезнования, — издалека начал следователь, — но вынужден сообщить очень печальное известие. Ваша сестра Алла Демьяновна Бережкова скончалась в тюрьме от передозировки наркотика.
— Нет! Нет! Этого не может быть! — закричала Суркова. — Она никогда не употребляла наркотики! Она была сильная! Она не могла так умереть! Я уверена, ее убили!
— Кто? — резко спросил Турецкий.
— Не знаю, — вытирая слезы, произнесла Суркова. — Ведь ей многие завидовали. Она была такая красивая, умела одеваться, держалась королевой… Вы меня обманываете!
— Нет, Марина Демьяновна. Разве такими вещами можно шутить?
— Скажите, пожалуйста, а как же… дальше как быть?
— Я вам потом скажу, куда надо будет обратиться. Тело усопшей находится в морге. После вскрытия родственники могут его забрать и похоронить.
