— Значит, опять Чечня? Помнишь, Семеныч, я тебе банковский документ привозил чеченского происхождения? Мне начинает казаться, что все это — звенья одной цепи.
— Что я могу тебе посоветовать? Попробуй связаться с военными, возможно, где-то были хищения на складах этой взрывчатки. Но ты прав, не исключено, что прибыла она из Чечни. Возможно, из соседних с ней республик и краев.
— Ты знаешь, Семен Семеныч, я почти уверен, что в России, кроме официальной власти, существует другая, скрытая, которая до поры вершила свои черные дела тайком, а теперь стала действовать нагло и открыто.
— Не исключаю, что нечто эдакое существует, ты прав. Но причина этому одна: наша неразбериха, наше извечное российское авось. Поэтому ты особо не обольщайся. При том состоянии, в котором сейчас находится наша армия, я думаю, с военными тебе будет трудно договориться. Лучше послать человека на место, где обнаружится утечка пластита. Пусть он там походит, присмотрится, что и как. Мы-то в столице трудно представляем, чем живет провинция… Вот Вячеслав был прежде силен по этой части. Да ты и сам помнишь, бывал он в Чечне. Там опытный человек нужен. Правда, он теперь большой милицейский начальник.
— Ну, если бы вопрос состоял только в этом, я сам бы Славку упросил. Да и оперы у него смышленые. В другом ты прав: с военной прокуратурой у нас, как и прежде, отношения более чем холодные, хотя и подчиняются они формально нашему генеральному прокурору. Придется снова действовать через Меркулова, иначе кто ж даст информацию о хищениях этого пластита! Военные, если чего и было, будут молчать как партизаны.
— Точно сказано. Но ты все же не переживай, Саша, глядишь, обойдется.
Они тепло простились. Хоть и были эти люди разного возраста, но связывала их добрая человеческая привязанность, увлеченность одним делом и огромное желание бороться со злом и побеждать его во всех проявлениях.
Кабинет встретил Турецкого долгими телефонными трелями: Олег Величко сообщал, что через два часа жена Геранина, Наталья Максимовна, готова встретиться с представителем Генеральной прокуратуры у себя дома.
— Отлично, Олег. Я непременно подъеду. Каково состояние Геранина?
— Очень плох. Не приходит в себя.
— Ты сам успел поговорить с его женой?
— Нет, только условился о встрече: она спешила, нужны какие-то дефицитные лекарства. Возвращалась домой, чтобы взять побольше денег, и опять уехала в больницу.
— Какие-либо новости еще есть?
— Одна старушка утверждает, что выводила своего песика утром на прогулку и видела во дворе незнакомого человека. Он что-то высматривал, потом скрылся за гаражами. Между прочим, как она заявила, мужчина был похож на кавказца.
— Но ведь это мог быть и совершенно посторонний человек, не имеющий отношения к данному преступлению?
— Конечно, Александр Борисович, не исключено.
— Спасибо, Олег, за информацию.
Турецкий положил телефонную трубку, взглянув на часы, прикинул, что до встречи с Натальей Гераниной было еще более полутора часов. Позвонил секретарше Меркулова, и та сообщила, что зам генерального свободен. Редкий случай.
Меркулов поднял на Турецкого усталые глаза, пригладил ладонью отечные щеки и пригласил садиться.
— Что, Костя, скверно себя чувствуешь?
— Да все погода, перемена, давление подскочило. Вообще иногда так тянет уйти на пенсию, сбросить с себя весь груз и пожить, ни о чем не думая.
— А вот Моисеев, напротив, тоскует по работе, по коллегам…
