Тут золота довольно для того,
Чтоб сделать все чернейшее – белейшим,
Все гнусное – прекрасным, всякий грех –
Правдивостью, все низкое – высоким,
Трусливого – отважным храбрецом,
А старика – и молодым и свежим!
Бессмертные, к чему – скажите! Это
От алтарей отгонит ваших слуг,
Из-под голов больных подушки вырвет…
Да, этот плут сверкающий начнет
И связывать и расторгать обеты,
Благословлять проклятое, людей
Ниц повергать пред застарелой язвой,
Разбойников почетом окружать
Отличьями, коленопреклоненьем,
Сажая их высоко, на скамьи
Сенаторов. Вдове, давно отжившей,
Даст женихов…
Ступай… проклятая земля,
Наложница всесветная.
У. Шекспир. Жизнь Тимона Афинского.
Ведь нет у смертных ничего на свете,
Что хуже денег. Города они
Крушат, из дому выгоняют горожан,
И учат благородные сердца
Бесстыдные поступки совершать,
И указуют людям, как злодейства
Творить, толкая их к делам безбожным.
Софокл.
Христофору Колумбу было известно, что вся европейская знать помешалась на золоте. С тем, чтобы возвысить собственную персону в глазах испанского двора и продлить время своих путешествий, он изысканно и умело подогревает страсть королевской четы к обогащению. «Золото – удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай» – пишет он с острова Ямайка коронованным особам в 1503 году.
Как истреблялись индейцы Кубы?
На Кубе золота не оказалось. И тем свирепее был гнев главного конкистадора Диего Веласкеса. Вместо того, чтобы отправиться восвояси, раз нет золота, испанские завоеватели принялись за всякого рода бесчинства. И натолкнулись на отчаянное сопротивление жестокостям. Первой попыткой организованного сопротивления стал бунт вождя индейцев Атуэя. Одно имя его стало символом неприятия Кубой угнетения и эксплуатации. Неслучайно поэтому в том самом Баракоа, городке на редкость самобытном, по сей день неподалеку от креста, поставленного Колумбом, перед главным храмом города высится статуя первого «партизана» Кубы с одной единственной надписью на камне: «АТУЭЙ».
Герой индейцев по приказу Веласкеса был сожжен заживо на костре. И невольный свидетель этой иезуитской казни испанский епископ Бартоломе де Лас Касас сберег для истории и будущих потомков, запечатлев сцены последних мгновений жизни великого индейца и зафиксировав его суждения и проявленные им чувств, вызванные в нем испанцами, представившими себя посланниками Иисуса Христа. Бесхитростными словами Атуэй раскрыл суть их поведения и показал жестокость их целей.
Сам епископ с сочувствием относился к индейцам, но не в его власти было остановить произвол непрошенных пришельцев. Подвигом епископа можно считать уже то, что он искренне, без искажений постарался записать сказанное Атуэем. Именно эти его записи и стали ценнейшим источником, проливающим свет на политику христиан – завоевателей.
Перед своей казнью Атуэй собрал своих соплеменников и обратился к ним с вопросами:
– Известно ли вам, кто такие христиане? Почему они нас обращают в рабов, берут наших жен и детей, убивают наших родителей, братьев, родственников, соседей. Известно ли вам, почему они нас преследуют, с какой целью они это делают?
– Они это делают, потому что они жестоки и беспощадны, – был ответ.
– Я сам скажу вам, почему они это делают? Они это делают потому, что у них есть великий повелитель – золото, которое они обожают и которому они поклоняются. Чтобы обладать этим повелителем, они нас преследуют, уничтожают и грабят.
