Сами демократы за последующие 15 лет четыре раза устраивали перевороты, каждый раз опираясь на военных.
Лундэо становился то капитаном, то разжалывался до лейтенанта, то резко становился майором, и так несколько раз подряд. Звание здесь мало что значило. Главное дело быть военным.
В конце 1990-х в гражданскую войну влились еще и исламисты. Наличие еще большего количества врагов сделало карательные отряды великой силой. Неугодных стало очень много, а это и нужно было Лундэо и таким как он.
По сути, он сам себя назначил майором вовремя очередного переворота. Он сам отобрал себе пару взводов головорезов, а в пушечное мясо загнал детей своих должников.
В английском пробковом шлеме, в мундире колониального офицера, с немецким пистолетом-пулеметом в руках, худой и не высокий. Таким Лундэо стоял перед КПП «Братьев Мусульман».
– Проверьте КПП, вашу мать! – еще раз прокричал майор.
В дверях КПП двое молодых карателей сняли растяжку, и прошли внутрь.
– Месье Лундэо, здесь четыре убитых боевика и больше ничего не видно.
– Осмотрите все КПП, – прорычал Лундэо прикуривая.
Это и было его ошибкой. Поставленная в дверях растяжка была нужна для отвода глаз. Настоящая была на уровне груди, и состояла из трех гранат и двух канистр с бензином.
Громыхнувший взрыв в клочья разнес будку, вобрав в себя обоих солдат.
Когда после взрыва все поднялись, то от КПП осталась лишь площадка, а на капоте «Хаммера» красочно лежала рука сжимающая FN FAL.
А «Тойота» летела по дороге, которая вновь петляла по лесу.
На душе было тошно. Только три часа прошло, как погибли полтора взвода легионеров, а им четверым повезло выжить в той мясорубке. И на тебе, Ваньку потеряли. Как герой погиб, остался отход прикрывать.
И самое плохое, что в жизни Коли уже бывал очень похожий случай.
Надо было уходить. Патронов уже становилось мало, да и людей тоже. Из взвода осталось двенадцать человек. «Чичи» прижали их конкретно, но Коля и Семен разведали тропинку, по которой можно было просочиться незамеченными для боевиков. Правда, для этого кто-то должен был остаться – прикрывать своих.
Кинули жребий. Выпало Таракану и Гавриле. Им оставили максимум патронов, и стали спускаться вниз. А сверху продолжали напирать и напирать «чичи».
Когда остатки взвода десантников спустились метров на сто, то стрельба наверху еще продолжалась. А спустя пять минут уже нет.
Но к этому времени десять человек успели уйти. И выйти из той зоны, где чеченцы глушили их рацию, а значит, можно было вызвать артиллерию. И «артелы» накрыли нужный квадрат.
Боевиков потом там насчитали около шестидесяти человек. Причем чеченцами их назвать можно было условно. По документам там была половина земного шара – из десятка исламских, и не только, стран. Шестьдесят профессионалов против двадцати пяти срочников.
Но когда Колян и остальные бойцы пошли наверх за своими, то поняли, что Гаврила и Таракан не сдавались до конца.
Гаврила лежал в куче из гильз, с наполовину разнесенной выстрелом головой. Таракан лежал пятью метрами ниже, без левой руки и с изуродованной левой стороной лица. Рядом с ним лежало пять посеченных осколками духов.
И каждый в тот момент подумал: «А смог бы я так»…
И сейчас Коля подумал: «А смог бы я как Ваня? Или стал бы орать, чтоб забрали. И ведь ни кто бы не бросил. Своих не бросают. Но если остался прикрывать отход, то да – куча патронов и граната. А у Ваньки и этой кучи-то не было.
