– Потом скажу, – ответил Синявский, понимая, к чему клонит парень.
– А Алёна где? – спросил Женя.
– Ушла с собакой. Сказала, что поищет чего-нибудь полезного. Не волнуйтесь, я сказал ей про бандитов. Пообещала быть осторожной.
Друзья ещё немного посидели в сырой избушке и отправились в путь.
Вечером у ворот разведчиков встретила доктор Лаптева, она строго посмотрела на них и сказала:
– За мной.
Лаптева плотно закрыла дверь кабинета, опустила жалюзи и начала свою лекцию:
– Это же надо было додуматься втянуть ребёнка в преступление! – она старалась не кричать, но иногда крик всё же проскакивал. – Антон, ты о чём вообще думал? Я же говорила, чтобы вы ничего не делали!
– Мы не могли, – ответил Женя. Доктор Лаптева на мгновение прервала свою нравоучительную речь и удивлённо посмотрела на парня. – Наши друзья умирают, помочь им наш долг! – твёрдо сказал он.
Лаптева подошла к подростку ближе и посмотрела в горящие справедливостью глаза:
– Долг? Да? А то, что генерал бы вас за это расстрелял, ты подумал? Что было бы со Снежаной а? Осталась бы круглой сиротой вот что, – она отошла к столу и вновь впилась взглядом в Антона и Женю. – Как человек я вас понимаю. Но надо думать наперёд.
– Мы думали избавиться от генерала, но на это требуется время, – сказал Женя.
Антон замер и старался не смотреть в это мгновение на Лаптеву.
– Чего вы там думали? – Лаптева опешила от наглости подростка. – А почему бы и нет? Давайте, шлёпните его, и что дальше? Колобкова захотели? Так этот придурок здесь вообще всё разнесёт!
– Почему вы все его боитесь? – буркнул Женя.
– Да потому, что… – сорвалась Лаптева и поняла, что лучше говорить потише. – Потому, что на генерала я хоть как-то могу влиять, а Колобков этот ведёт какую-то свою игру. После пожара он стал майором и очень сдружился с генералом. Теперь ни на шаг от него не отходит. Вот, что, – сказала она уже обычным голосом, – заканчивайте эти свои дела. Если попадётесь, я вас отмазать не стану. Ясно?
Антон и Женя кивнули.
– Хорошо, на этом и закончим, – сказала Лаптева и жестом попросила друзей выйти.
Трое суток Антон и Женя не навещали стариков и Алёну. В избушке ещё оставалась еда, и можно было взять короткую паузу, чтобы всё обдумать. Но время неминуемо шло вперёд. Запасы кончались, тёте Любе без лекарств становилось всё хуже.
– Давай хоть лекарства ей отвезём, – упрашивал Женя. – Еду? Фиг с ней, разыщем в каком-нибудь посёлке, своей поделимся. Ты же видишь, она умирает.
Антон закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Внутри него всё колебалось. Образ больной тёти Любы и строгое лицо доктора Лаптевой. «Помоги» – кричали глаза первой, «не смей» – говорил взгляд второй. Пойти на риск, смертельный риск, или позволить старушке умереть? В обычной ситуации ответ для Синявского был очевиден, но рисковать детьми, их жизнью и будущим?
– Ладно, – выдохнул Антон. – Только в этот раз лекарства возьму я, а ты отвлечёшь Аркадьича.
– Да, конечно! – закивал Женя.
Утром перед вылазкой друзья зашли в дом кастеляна. Фёдор Аркадьевич стоял за стойкой и пересчитывал банки с консервами.
– Второй раз уже пересчитываю, двух не хватает, – бубнил он себе под нос. – Странно.
– Здарова, Аркадьич, – сказали друзья.
Кастелян, не поднимая глаз, тихо пробубнил:
– Да, да, привет.
– Мы за вещами для вылазки, – сказал Антон.
Кастелян, не отрываясь от банок, покачал головой. Антон прошёл на склад, Женя стоял у стойки.
