– Ну, как же можно десантировать группу, не проверив, насколько правдивыми являются сведения о вражеских диверсантах?! – взвился старший лейтенант Грызлов.
– Моли Бога, что тебя высадили «не в том районе» на своей территории, – возразил Рыкун. – А ведь на войне всякое может случиться.
– Считайте, что мы уже на войне, – осадил их обоих майор. – Разговоры прекратить. Слушать и выполнять, не обсуждая.
Бекетову легко было направлять их «строго на запад», глядя на расстеленную перед собой карту. В реальности же местность оказалась до предела пересеченной: глубокие овраги, какие-то поросшие терновником руины, болотистые перелески… Так и напрашивалась на ум старая солдатская поговорка: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!».
– Вам не кажется, майор, что в данном случае подполковник Бекетов что-то темнит? – улучив момент, вполголоса спросил Гродов, когда на горизонте, по ту сторону равнины, уже показалось высокое здание, которое вполне могло служить мельницей. Они вдвоем бежали первыми, за ними цепочкой продвигались старший лейтенант, капитаны Рыкун и Сергеев.
– Что значит «темнит»? Просто так складывается обстановка. И потом, он ведь использовал те данные, которые получил из штаба.
– У меня создается впечатление, что ниоткуда он их не получал.
– Хочешь сказать, что это всего лишь учебное десантирование по заранее заготовленной легенде?
– Именно это и хочу сказать.
– Бездоказательно, капитан. И вообще, второе десантирование покажет.
Самолет появился из-за леса, развернулся над головами десантников и, помахав крыльями, тоже пошел строго на запад, прокладывая для них курс движения.
– И все же я уверен, что второго десантирования не последует, – окончательно ударился в предсказания Гродов.
– То есть как это «не последует»?! Ты что, капитан, считаешь, что нас держат за идиотов?
– Как только мы погрузимся в самолет, поступит радиограмма о том, что вражеские диверсанты уже сдались сотрудникам НКВД и нам приказано вернуться на базу.
– Даже мысли такой не допускаю, – решительно повертел головой майор. – Тут все-таки армия, а не игра в жмурки.
– Порой мне кажется, что настоящая армия именно с этого, с игры в жмурки, и начинается, – парировал Дмитрий. – Но приказ мы, несомненно, выполним. Каким бы он ни был.
– С этого-то и следовало начинать.
Самолет сделал круг над зданием, которое они определили как водокачку и, приняв влево, исчез за рощицей.
– Как бы нам из-за этих штабных «тутанхамонов» не пришлось еще и вплавь форсировать реку, – вновь подал голос старший лейтенант.
– При чем здесь река? – едва выговорил Сергеев, который давно выбил из ритма свое явно «прокуренное» дыхание.
– Так ведь речь идет о водяной мельнице.
– Знатное будет купание, – передернул плечами Рыкун. – Неужели подполковник и к этому прибегнет?
Молчание, которым бригадефюрер СС фон Гравс «облагородил» их беседу, длилось ровно столько, сколько понадобилось, чтобы поручик Крамольников мог понять: тема исчерпана, а значит, еще одну проверку на преданность идее и рейху он прошел.
– Я не принадлежу к тем служащим СД, которые страдают излишней подозрительностью, – молвил барон, только теперь предлагая Крамольникову присесть к столу. – Именно поэтому вы сегодня же будете представлены к повышению в чине и к Железному кресту.
Крамольников встал, без какого-либо подобострастия проговорил подобающие в таких случаях слова и, повинуясь жесту фюрера «СД-Валахии», снова опустился в кресло. Он понимал, что при всей своей щедрости Гравс пригласил его не для того, чтобы раздавать чины и награды, поэтому вновь принялся напряженно сверлить его цепким, пронизывающим взглядом.
