Закинув торбу за плечи, Ант повёл меня сквозь поросль ко входу башни. Дверей здесь не было, лишь проём с выступающими по бокам сколотыми камнями. Потом мы поднимались по узкой лестнице-коридору, накручивающей спирали вокруг башни. Внутренняя её стена оказалась вся в прорехах, выходивших в колодец. Тот довольно неплохо проглядывался из-за тусклого света, льющегося сверху. Нам же с Антом приходилось подсвечивать дорогу телефонными фонариками, чтобы не переломать себе ноги.
– В колодце должна быть чудесная акустика, – заглянула я в одну из таких прорех.
Вообще-то я слукавила и остановилась, чтобы отдышаться. Но признаваться в своей слабой физической подготовке почему-то не хотелось. Кинув в дыру мелкие камушки, послушала сухую дробь эха, а потом крикнула:
– Эй, есть здесь кто?
– Ану-Ану-Ану, – загремело мне в ответ потусторонним голосом.
Я отшатнулась и наверняка полетела бы вниз по лестнице, не успей меня схватить за плечи Ант.
– Я же говорил, – захихикал он, – что здесь гробница Ану. Понимаешь, акустика здесь такая странная. Если неживое что-то уронить, то раздастся обычное эхо, а как живой голос, так башня начинает верещать – «Ану-Ану-Ану». Сам, когда первый раз услышал, перепугался. Башня – любимое место розыгрышей для приезжих. Хотя о ней даже не все местные знают. Ты вот, к примеру, не знаешь, девочка-зубрилка.
– А почему башня так кричит? – Сердце уже успокоилось и стучало, как обычно, а не суматошно от ужаса.
– Один местный пиарщик-шарлатан соорудил внизу звуковую ловушку, а потом начал впаривать туристам экскурсии в гробницу Ану. Аферу быстро пресекли, экскурсии прикрыли, но ловушку извлекать не стали – лезть вниз никому не захотелось. Вот и зовётся теперь водонапорная башня Гробницей Ану.
Вслед за Антом я вскарабкалась через открытый люк на покатую крышу и прошлась по краю башни. Под ногами расстилался сосновый лес. Небо было на редкость чистым для этого времени года. Молочный диск луны отсюда казался крупнее, чем я привыкла видеть в городе. Он достаточно хорошо освещал облюбованное нами местечко. Звёзды по одну сторону башни сияли ярче, чем по другую. Огни Люблина там глушили оттенки ночи своим цветастым заревом, хотя сама столица была не видна за лесными холмами. Зато сверху хорошо просматривалась опушка с весёлой компанией и часть речного дола с серебристым кусочком Пьяны.
– Красиво, верно? – Ант подошёл ко мне сзади, обнял и заставил сделать шаг назад.
– Эй! – Я высвободилась и сердито посмотрела на парня.
Тот смущённо развёл руки:
– Просто не подходи близко к краю, ладно? Нервирует.
Кивнув, вместе с ним вернулась туда, где мы сбросили нашу поклажу, и начала помогать обустраиваться. Расстелила один из пледов, положила на него банки с пивом и минералкой, сухарики, упаковку сосисок и шпажки для жарки. Закончила я быстрее, чем Ант, собиравший одноразовый мангал.
Возможно, Эльвира права, называя меня упрямой врединой. На край башни меня тянуло, как магнитом. Оценив занятость парня, двинулась к той части башни, к которой он сидел спиной. Пока мама не умерла, мне часто снился сон, что я летаю. Те ощущения, испытанные во сне, было невозможно забыть. Моё тело составляло неразрывное целое с крыльями – чёрными и упругими. Когда я взлетала или закладывала виражи, мне в лицо бил ветер так же сильно, как сегодня на мотоцикле. А когда парила, вслед за мной по земле ползла густая тень.
