Что-то пошло не так
Как-то в школе я проходила по коридору, и навстречу мне вышла Дашка. Она шла в окружении подруг и о чем-то весело говорила. Я видела, что она заметила меня, но ничего не сказала, а только глянула на меня и улыбнулась. Правда, улыбка эта была не той язвительной и ядовитой, нет, это была улыбка, которая рождается счастьем и излучает добро и радость.
Я не помню, куда я шла, но сразу после встречи с Дашкой я пошла в туалет, закрылась в кабинке и что есть мочи заорала. Мой крик был похож на ор какого-то загнанного зверя, такой же истошный и страшный. «Только не это, только не это!» – крутилось в моей голове. Я знала, я верила, что мои заклятия работают. Я ждала увидеть Дашку какой угодно, больной, покалеченной, убитой горем, злой, но не счастливой. В этот момент я даже рада была бы ее язвительной улыбке, но не такой, как сейчас полной счастья и радости. Казалось, что такое пережить было невозможно.
Домой я вернулась мрачнее тучи. В этот вечер я ничего не читала, а просто пролежала на кровати до самого утра. Не помню, спала ли я в эту ночь или нет. Не было никаких чувств, будто душа высохла, зато голова разрывалась от кишащих мыслей. Я вспоминала Дашкину улыбку, потом явилась какая-то старуха и залилась страшным смехом, затем она превратилась в ворону, которая кружила надо мной и каркала какие-то заклинания и заговоры.
Утром я не встала с постели, чтобы собираться в школу. В комнату зашла мама:
– Доча, у тебя все нормально? – она как обычно спрашивала с коридора, не заходя в комнату. Видимо, не дождавшись ответа, мать заглянула в комнату, а потом зашла полностью. Она подошла ближе и тихо спросила:
– Дочка, что с тобой?
Я лежала и молчала, мне не хотелось шевелиться, разговаривать, ничего, было такое чувство, что я умерла. Мать потрогала мой лоб и сказала:
– Да ты вся горишь.
Потом приходил доктор. После его ухода мать куда-то ушла, потом вернулась и заставила меня выпить какую-то противную таблетку. Еще через некоторое время она принесла обед. Я немного поковырялась в тарелке, и снова сползла на кровать, укутавшись одеялом. Так я валялась целую неделю. Все это время мне хотелось уснуть, но никак не получалось, в голове кипела каша из заговоров, воспоминаний и каких-то кошмаров.
Мне стало невыносимо плохо, и тогда я подумала о ней. Я вдруг поняла, что выхода больше нет, я сделала, что могла. «Я больше так не могу. Я хочу уснуть навечно», – промелькнуло в голове. От этой мысли вдруг стало легче. Я представила, что больше не будет этих снов, этих кошмаров, этих обид, злости, бесконечной войны со всем миром. Я была готова.
«Но как, как это сделать? Хочется, чтобы после меня не осталось ни следа, будто и не было Кати Костровой. Может быть, уйти далеко в лес и устроить пожарище и сгореть в нем? А вдруг не сгорю, к тому же это очень больно. Нет, лучший способ – напиться таблеток. Но в нашем доме отродясь лекарства не водились. Я не помню, чтобы мать хворала, да и я болела редко. Порода такая, работяги здоровые называется. А что если выпить всю пачку аспирина? Нет, этой кислятины много не съешь, к тому же не факт, что сдохнешь.
Ну что же я даже такое желание свое выполнить не могу. Какая же я неудачница, зачем вообще на свет появилась?» – вела я горячий разговор сама с собой. Я хотела уже броситься реветь от очередной порции страданий, как глянула на дверь балкона и тут же озарилась мыслью: «Так вот же моя дверь в вечный сон. Мы живем на девятом этаже, один шаг и все. К тому же можно и секундным полетом насладиться».
