Я вовсе не был уверен, что все будет в порядке, но это был Вульф, и ему, а не мне понадобились черные орхидеи, поэтому я повиновался и ввел посетителей. Джонни, джентльмен до мозга костей, пропустил Энн и Фреда вперед. Она остановилась посреди комнаты.
– Как поживаете? – вежливо осведомился Вульф. – Простите, что я не встаю, я вообще редко это делаю. Разрешите познакомить вас. Мисс Роз Лэшер – мисс Энн Трейси. Кстати, мисс Лэшер только что сказала мне, что вы собирались выйти замуж за мистера Гулда.
– Это неправда, – возразила Энн.
Она ужасно выглядела. Ни разу за весь день – ни когда Кремер объявил об убийстве, ни когда он допрашивал ее – она не обнаруживала таких признаков усталости. Может, это была реакция на слова Вульфа.
– Выйти замуж за Гарри Гулда? – повторила она. – Это неправда.
Ее голос слегка дрожал. И еще в нем звучало что-то похожее на презрение.
Роз поднялась с кресла. Ее била дрожь. «Ну вот. Все в порядке, – подумал я. – Вульф этого хотел, и сейчас он получит все в лучшем виде. Она выцарапает Энн глаза». На всякий случай я сделал шаг вперед. Но Роз не пошевелилась. Она даже сделала тщетную попытку держать себя в руках.
– Еще бы это было правдой! – закричала она, и уж в ее-то голосе, без сомнения, звучало презрение. – Гарри и в голову не пришло бы породниться с вашей семьей! Он никогда не женился бы на дочери вора!
Энн молча смотрела на нее.
Роз совсем разошлась:
– Не задирай нос! Почему твой отец не в тюрьме, где ему положено быть? А ты показываешь свои ноги, как десятицентовая шлюшка…
– Арчи! – резко сказал Вульф. – Отведи ее наверх.
Роз, казалось, даже не слышала его. Я взял ее под руку, в другую руку – чемодан и развернул ревнивицу к двери. Мысль о том, что ее Гарри, который не из тех, кто женится, хотел жениться на другой, прочно засела в ее голове, и она продолжала сыпать любезностями, даже не сознавая, что я уже вытащил ее из комнаты. Роз замолчала только перед лестницей и уставилась на меня.
– Вверх два пролета! – скомандовал я. – Или я знаю, как отволочь вас, чтобы вы при этом не смогли кусаться. – Я все еще держал ее за руку. – Идем, сестричка.
Она пошла. Я привел ее в свободную комнату на том же этаже, где моя, включил свет и поставил чемодан на стул.
– Десятицентовая ванная – здесь. Десятицентовая кровать – там. Вы ни в чем не будете нуждаться.
Она уселась на кровать и захныкала. Я спустился в кухню к Фрицу.
– В южной комнате гостит леди. У нее есть своя ночная рубашка, а ты, пожалуйста, проследи за полотенцами и цветами в ее комнате, а то я занят.
Эту ночь Энн провела в моей кровати. Вот как это произошло. Когда я вернулся в кабинет, она сидела за моим столом, закрыв лицо ладонями. Любимая шутка Джонни – усадить кого-нибудь на мой стул. Он перестал делать попытки усесться на него сам после одного случая примерно два года назад, когда я застукал его за моим столом листавшим мой блокнот и вышел из терпения.
Фред Апдерграф сидел на стуле у стены, а Джонни стоял возле стола Вульфа. Вероятно, Вульф сделал ему несколько нелестных замечаний, поскольку вид у него был слегка взъерошенный.
– Да, сэр, – произнес он обиженным тоном, – но семья Трейси живет в стесненных обстоятельствах, у них нет телефона, и я решил, что лучше…
– Ты был у Трейси дома? Где это?
– В Ричдейле, на Лонг-Айленде, сэр. Мне было поручено разузнать об Энн Трейси. Я выяснил, что она живет в Ричдейле, где находятся оранжереи и контора Дилла. Она у него работает.
