– Какого дьявола ты тут делаешь?
Я пропустил его вопрос мимо ушей и, повысив голос, обратился к присутствующим:
– Леди и джентльмены! На сегодня всё. На мистера Гулда совершено покушение. Будьте благоразумны и отправляйтесь смотреть цветы. А если у вас нездоровое любопытство, стойте где стоите – за веревками.
На лицах посетителей появились смущенные улыбки. В них светилось нездоровое любопытство. Какой-то паренек с фотоаппаратом перелез через веревки, но тут в мозгу охранника наконец что-то щелкнуло, и он начал действовать. Мне было приятно, что Энн не проявила обывательской суетливости. Она, без сомнения, видела, от чего я оттирал пальцы, но сидела на траве спокойно.
– Арчи! – позвал Вульф самым противным голосом.
Я знал, что его гложет. Он хотел, чтобы я вытащил его отсюда и отвез домой, и знал, что разозлил меня. Когда он снова позвал, я повернулся к нему спиной, чтобы приветствовать появившегося представителя закона. Толстый фараон без шеи протискивался через толпу. Я встретил его возле ног Гарри.
– Что это с ним? – мрачно спросил полицейский.
Я отодвинулся и дал ему пройти. Он приподнял газету и опустил на место.
– Арчи! – выводил Вульф старую песню.
Кое-кто из зрителей успел увидеть лицо Гарри, и толпа заволновалась. Веревки натянулись под ее натиском, и туда устремился охранник.
– Черт возьми, он мертв! – сказал полицейский.
– Как видите, – подтвердил я. – Могу я быть полезен?
– Ступайте себе.
Не хочу выдавать себя за пророка, но я уже кое-что скумекал.
Я вовсе не желал, чтобы Вульф сорвал голос, поэтому выбрал такой путь, чтобы пройти мимо него и Хьюитта.
– Держитесь, – пробормотал я, обращаясь к нему.
– Будь ты проклят!
– Я говорю вам: держитесь.
Я добежал до телефона, разжился пятицентовиком, назвал номер девятнадцатого отделения и, представившись, вызвал инспектора Кремера.
– Что тебе надо?
– Мне? Ничего. Помогаю вам. Мы с Вульфом на выставке цветов.
– Я занят!
– О’кей. Сейчас вы будете заняты еще больше. Павильон Ракера и Дилла на третьем этаже. Убийство. Прострелена верхняя часть черепа. Лежит там на траве под охраной субъекта без шеи, которому вряд ли светит выбиться в инспекторы. У меня всё.
– Погоди…
– Не могу. Занят.
Я выбрался из будки и пересек зал. Толпа, окружавшая место происшествия, успела удвоиться. Охранник с полицейским едва сдерживали натиск. Энн и Фреда Апдерграфа в поле зрения не было. Вульф и Хьюитт отступили к противоположной двери. С ними был и В. Дж. Дилл. Вульф бросал в мою сторону свирепые взгляды. Он по-прежнему надрывался с этими злополучными горшками и от злости не мог слова вымолвить. Хьюитт тем временем бубнил:
– …Я чувствую некоторую ответственность. Как почетный председатель комитета… Не люблю увиливать от ответственности, но что я могу сделать? Вы только посмотрите на них…
– Этот полицейский – придурок, – сказал Дилл. – Он не желает пропустить меня в мой собственный павильон. Чуть мне плечо не сломал. – С гримасой на лице он подвигал плечом вверх и вниз. – Есть здесь врач?
– Врач не поможет… Он умер…
Они посмотрели на меня. Дилл перестал массировать плечо:
– Умер? Умер! – Он бросился вперед и исчез в толпе.
– Вы говорили, что на него совершено нападение. – Хьюитт с интересом разглядывал меня. – Как это он может быть мертв? От чего бы он мог умереть?
– От того, что перестал дышать.
– Арчи, – сказал Вульф своим самым отвратительным тоном. – Прекрати. Вот уже час, как я прошу тебя взять эти растения. Бери их и отвези меня домой.
