Мисс Дорсет пребывала в смятении, хотя сама не осознавала этого. Подобное отношение идеальной женщины-помощницы к своему работодателю, столь глубокая привязанность к нему стали приметой нового времени, заменив собой просто добросовестное исполнение порученных обязанностей. Информация оказалась настолько важнее ее собственных новостей, что она сразу удалилась, поглощенная приготовлениями к возвращению Мейрика. Роберта Мадригала могли убить, а Лукар мог считаться виновником преступления, но для мисс Дорсет главным стало долгожданное возвращение ее босса.
Самая юная из семейства Айвори осталась стоять у окна, и рассеянный желтоватый свет падал на ее волосы, подчеркивая резкую линию подбородка. Позднее, вспоминая то раннее утро, Фрэнсис отчетливо понимала: два часа относительного покоя, воцарившегося в доме, – это было затишье перед бурей, и, видимо, само Провидение дало ей время собраться с духом, прежде чем вовлечь в стремительный водоворот трагических событий.
Габриэлла еще спала в своей роскошной постели, благословляемая с гобелена Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Филлида пребывала в прострации, и никто не осмелился беспокоить ее. Да и не видели смысла сообщать слухи, подменявшие реальные факты.
Значит, преступником оказался Лукар… Эта новость в буквальном смысле позволила Фрэнсис легче дышать. Она сразу же обратилась мыслями к Дэвиду и представила его таким, каким он предстал перед ней во дворе тем вечером, когда свирепый ветер кружил вихрем вокруг нее, уподобляясь живому, злобному существу. В ее памяти отчетливо запечатлелась сцена: Дэвид Филд стоит у окна и смотрит вниз, его лицо лишено всякого выражения. Смотрит вниз… А потом еще эта вздорная просьба сохранить в тайне повреждение на руке…
Фрэнсис ходила из угла в угол в попытке избавиться от навязчивых идей, навеянных теми событиями, но потом замерла, сообразив, что не знает, как именно убили Роберта. Все стало бы гораздо проще, будь ей известны подробности. Она сделала над собой усилие, чтобы направить мысли в иное русло, заставив себя думать прежде всего о Лукаре. Помимо того, что он представлялся человеком, способным на преступные действия, Лукар практически выдал себя, поспешив скрыться. Но она осознавала и другое, что скорее всего не все так просто. Тяжесть снова легла на сердце. Картина предстала перед ней так живо, будто Фрэнсис видела ее перед собой на экране кинотеатра. Когда она столкнулась с Лукаром в конце коридора, он лишился дара речи от уязвленного самолюбия, разочарования и ревности. Именно такие эмоции охватили Лукара в тот момент. Они ясно читались на его лице, просматривались в каждом движении коротконогого невзрачного тела. Он осмотрел кольцо на ее руке и бросился прочь из дома. Существовала вероятность, что позднее Лукар вернулся никем не замеченный, однако проникнуть обратно в дом бесшумно и не привлекая внимания оказалось бы сложно – замок входной двери был снабжен пружинным механизмом, надежно защелкивавшим его.
А вот Дэвид, несомненно, оставался в зимнем саду уже после ухода Лукара. Фрэнсис помнила, как он стоял у окна и смотрел куда-то вниз…
Странно, но только сейчас к ней вернулось воспоминание о том, как в тонком луче света медленно повернулась ручка двери сарая. До сих пор Фрэнсис была склонна игнорировать этот факт, считая игрой воображения, но теперь, при свете дня, и с новой информацией, полученной за последние двадцать четыре часа, то странное шевеление вспомнилось ей во всей своей несомненной реальности. Кто-то прятался в сарае. Стоял, скрытый в его удушливой темноте, наблюдая и выжидая. И это никак не мог быть Лукар. Она же ясно слышала, как входная дверь захлопнулась за ним, и даже если бы ему удалось стремительно вернуться во внутренний двор, она успела бы заметить его, как только вышла на лестницу.
