− Мам, ну что мне любую хватать и в постель тащить? Ну, что ты, честное слово.
− Ну, всё, не заводись. Но подумай, а то всю жизнь бобылем проходишь.
Мать была всегда деятельной, активной, живой, но со смертью отца её неиссякаемая энергия стала медленно затухать. Пять лет прошло, а мне кажется, она всё там, в том дне, в последнем дне его жизни. Наблюдать, как силы постепенно покидают родного и дорого для тебя человека, как тускнеет её взгляд, было невыносимо. Постоянно уезжал из этого дома с тяжёлым сердцем, и сегодняшний день не стал исключением. Попрощавшись с мамой, сел в машину и направился в клинику. Работа отвлекала. Помимо управления и административных дел, я всё ещё активно занимался практикой. Брал по максимуму, забивая график плановыми и внеплановыми операциями. Хороший хирург− это практикующий хирург, в какой бы специализации он не работал. Это было вбито в подкорку ещё во время учебы в медакадемии, и я был с этим полностью согласен. Можно отлично знать теорию, но хорошим специалистом ты при этом не станешь.
Всё ещё находясь мыслями в доме матери, переоделся, накинул халат и пошёл в ординаторскую, принимать дела на ближайшие восемь часов. Заодно олухам своим лещей раздам за про*бы.
***
Утром сев в машину, обнаружила на заднем сиденье незнакомую папку с документами. Приоткрыв её и пробежав глазами по первому листу, поняла, что это Ширяева. Какие-то доки по медицинскому оборудованию. Так как начало дня меня уже не впечатлило, матерясь, свернула на парковку клиники. Объяснила администратору, что я знакомая их начальника, и мне бы лично увидеть его персону. После телефонного звонка, наконец, была допущена в святая святых, и даже вооружилась тайным знанием номера его кабинета. Ну, а что? Надо же себе настроение поднять. Сейчас Ширяева потроллю, и на работу ехать можно со спокойной душой.
− Доброе утро, Андрей Степанович!
− О, исчадие ада пожаловало. Зря только на свечи в церкви потратился, – улыбка тут же расплылась на его небритом лице.
− Не помогло, да? – села напротив его стола, закинув ногу на ногу, отмечая, как Ширяев тут же скользнул взглядом по моим ногам в чулках. Вот же, тварина похотливая.
− А что поможет? Святая вода?
− Нет.
− Распятие?
− Нет
− Осиновый кол?
−В ж*пу себе его запихни, хоть будет чем тебе заняться целый месяц.
− Почему месяц?
− Занозы вытаскивать будешь.
− Научись меня не цеплять, а то я тебе в попу кое-что другое запихну, и уже нам двоим будет чем заняться.
− Фу, Ширяев, озабоченная ты скотина. Моя попа не создана, чтобы туда что-то пихать. Там другой физиологический процесс предусмотрен, обратный впихиванию, − Андрей, проведя ладонью по лицу, то ли заржал, то ли простонал.
− Чего припёрлась?
− Сказать, старче, что тебе не только от ревматизма надо таблеточки пить, но и от деменции. Ты свою папку с доками в моей машине на заднем сиденье забыл, – протянула её Андрею.
− Спасибо. Кланяться в ноги не буду. Можешь не ждать, – улыбаясь, отложил документы в сторону. Выглядел он уставшим настолько, что даже ирония сегодня была слабой, и не бесила, как обычно.
− О чём ты, дорогой? У тебя сразу перья твои павлиньи из ж*пы бы выпали. Я даже не рассчитывала на это. Мне вот интересно другое, с чего бы это твоя забывчивость? Это подкат такой идиотский? Или просто соскучился? Так сказать, чтобы чаще виделись.
− Упаси, Боже. Завтра ещё раз в церковь зайду: свечей поставлю, Псалом куплю, и соли на порог насыплю. От нечестии, говорят, помогает.
