– Я ничего не понимаю! – успела вставить Ева, пока Далила глубоко вздыхала, успокаиваясь.
– Конечно, ты не понимаешь. Это перевертыш, от обратного. Теперь объясняю. Соня видит рядом несколько смертей, к ней подходит твой милиционер и соглашается, что это она виновата. Понимаешь, не трамвай, не балкон, не щепка в перилах и не пострадавший, а она! Она была рядом, все дело в ней. И чтобы уж совсем закрепить в ней уверенность в такой вот ее сверхъестественной силе, направляет ее ко мне: научись, значит, жить со своими способностями, чтобы поаккуратней с ними управляться.
– Ах ты, разумная моя! – Ева садится на Далилу и слышит, как напрягается под ней сопротивляющийся живот. – Ты что сейчас в окне видела?
– Галлюцинация, – бормочет Далила, сталкивая Еву.
– Ага, галлюцинация, а я тебе сейчас еще про случайности расскажу. Едет Сонечка в метро, к ней пристает хулиган, даже бьет ее по лицу, синяк заметила?
– И что с ним случилось? – заинтересовалась Далила.
– Мертв! Огнестрельное ранение.
– Давай-ка я тебе сама расскажу дальше. У Сони оружия не было, и стреляла, конечно, ты. А Карпелов согласился, что этот несчастный погиб только потому, что напал на Соню, да?
– Ну, почти угадала.
– Этот тупой страж закона присылает Соню ко мне, потому что на нее напали, а тебя – потому что ты убила нападавшего. Ей он объясняет, что мужику не повезло, потому что он напоролся на Соню, а тебе – что ты только средство воздействия на мир, устроенный Талисмановой. Ну разве это не дурдом?!
– Ложись на бочок, я тебя обниму, и мы будем спать, – приказывает Ева.
– Что это за забота такая трогательная? – Далила послушно поворачивается на бок.
– У тебя проблемы, галлюцинации. А волосы пахнут сигаретным дымом. – Ева, повозившись, сильнее прижимается к Далиле и слушает ночь.
– Знаешь, что я подумала? – спрашивает Далила сонным голосом.
– Знаю. Спи. Поплывем на луну в глубину.
– Скажи… Если знаешь.
– Сама скажи, это же ты думаешь, а я только участвую.
– Я подумала… Почему между нами не лежит мужчина? Это ненормально.
Они затихают, и вдох накладывается на вдох, а выдох – на выдох, и если кто-нибудь подслушивает за окном, зависнув над землей, то подумает, что в комнате спит только одна женщина.
В коридоре регионального Управления по борьбе с организованной преступностью полы не мыты, сквозняк таскает по старому линолеуму клочки пыли. Ева Николаевна в пятый раз смотрит на часы. Девять. Она ждет час.
В девять десять ее приглашают в кабинет. На столе начальника парит стакан с желтой жидкостью, Ева издалека вдыхает резкий запах мяты, и легким головокружением накатывает ощущение дежа вю.
– Вашу настойчивость трудно понять, – замечает начальник, закладывая под язык таблетку.
Ева достает документы, подходит и молча кладет их на стол.
– Что, новые соображения насчет неудачного выстрела?
– Никак нет.
– Ладно, посмотрим. – Он поправляет очки и перебирает листы с печатями и подписями. Ни тени удивления.
– Хотите поработать у нас в организации? – спрашивает мужчина, глянув поверх очков.
– Ознакомление с документами и результатами экспертизы. Разработка версии.
– Вы всегда добиваетесь своего, когда приспичит? – Начальник управления смотрит снисходительно, по-родственному.
– Так точно.
– Я против вашего назначения в любой отдел моего управления. Но моего согласия никто не спросил. Распоряжение вышестоящего начальства. За одни сутки вы получили четыре подписи, и это при том, что двое из этих людей, – он постучал пальцем по бумагам, и нервное движение руки выдало-таки его волнение, – отсутствуют в Москве. Я вас поздравляю. Что имеете сказать?
