– Будет сделано-с.
Метрдотель проводил богатых клиентов до столика и предложил меню.
– Посоветуй, любезный, что сегодня можно заказать.
– С удовольствием, Василий Васильевич. Сегодня у нас день птицы: рекомендую филейчики из дроздов. Имеются особо оригинальные перепела по-генуэзски, а также тушёные в соусе рябчики. Только что подвезли куропаток и тетеревов. На холодное могу предложить блюдо вам известное, пользующееся неизменным спросом, – стерлядь кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой.
– Хочу стерлядь и рябчиков, – вмешалась в разговор Мария.
– Непременно, мадам, – поклонился метрдотель.
– Из напитков что-то французское или итальянское имеется? – спросил Василий.
– Есть Тосканское – чарующий напиток, только что получили из Италии.
– Давай, – махнул рукой посетитель.
– И рюмку абсента[5] с клубникой, – добавила Мария.
– Милая, в твоём положении абсент противопоказан, – попробовал возразить Василий.
– С одной рюмки не свалюсь, – отпарировала супруга.
Вскоре принесли в серебряной кастрюльке стерлядь, рюмку абсента, вино, хрустальные бокалы и серебряные приборы.
Едва Мария сделал несколько глотков зелёного цвета напитка, как лицо её побледнело, она откинулась на спинку кресла и прошептала:
– Умираю.
– Что такое, что с тобой? – засуетился Вася.
– Схватки начались, – едва вымолвила роженица.
И тут Василий проявил себя как настоящий мужчина. Он подозвал метрдотеля:
– Жена рожает, есть здесь комната?
– Есть, конечно, есть, надо немедленно проводить её туда.
– Найдите врача или повитуху, – настойчиво приказал Василий, – да поскорее, а то роды придётся принимать вам.
Через час Мария родила сына. Шёл 1897 год.
* * *
Недолго просидела молодая мать дома с ребёнком, едва прекратила кормить грудью, вновь закружилась карусель ресторанов, театров, кафешантанов. Через два года Мария родила дочку и вновь задумала вести весёлую разгульную жизнь, но это ей уже наскучило. Теперь она готовилась к новой сильной и неожиданной роли, основанной на том, что было дано ей от рождения как женщине. Холодная, равнодушная по сути своей, но необычайно притягательная для мужчин, она решила разыграть эту карту и попробовать, насколько велики её чары.
– Петруша! – Мария постучала в комнату младшего брата Василия Петра. – Можно к тебе?
– Да-да, заходите, Мария Николаевна.
Она осторожно приоткрыла дверь и скользнула внутрь, тонкая, стройная, гибкая.
– Ой, как у тебя интересно! – завертелась на месте, разглядывая простую обстановку, книги, тетради…
– Да, вот учу, – запинаясь и краснея от внимания к себе красавицы жены старшего брата, лепетал Пётр.
– А что, не получается у тебя? Давай помогу.
– Ну что вы, Мария Николаевна, вам, наверное, недосуг.
– С удовольствием помогла бы, а может, я тебе неприятна, не нравлюсь чем-то?
Пётр сложил на груди руки и, запинаясь, произнёс:
– Вы… мне… нравитесь. – И добавил: – Очень.
– Ну и прекрасно, садись, позанимаемся.
Юноша придвинул стул для гостьи, и она села рядом с ним, обдав тончайшим запахом французских духов. В свои 17 лет он никогда ещё не общался с женщинами, девчонки, дворовые подружки детских лет, его уже не привлекали.
Они стали заниматься, Мария положила руку на плечо юноши, и он, поворачивая иногда к ней своё прыщеватое лицо, терялся, забывал обо всём, встречаясь с глубоким пронзительным взглядом её тёмных глаз.
– Ну что же ты, Петруша, смелее, – подбадривала женщина, – какой ты, право, неловкий.
