Чёрный атаман. История малоросского Робин Гуда и его леди Марианн - страница 13

– Бох с тобой, Федос, шо ты озорничаешь! Какие ишшо прогулки посередь дня! – Дуня как видно, отлично знала этого командира, и посматривала на него хоть и с опаской, но задорно, с лукавинкой. – По делу мы йдемо, по делу. В культпросвет.

– Эвона как! – Федос хмыкнул, качнул красивой головой, снова наклонился, вглядываясь в Сашу. – И что же в культпросвете буде робить така распрекрасна кралечка? Кого просвещать? И об чём?

Тут он залихватски подмигнул, и у Саши душа в пятки ушла. Глаза у него были красивые, но пустые – точно стеклянные, улыбка злая. Как назло, вдруг пришел на ум классический «Курс психиатрии» профессора Корсакова8, по которому она занималась на Высших женских курсах, и что такое вот вычурное поведение свойственно истероидному типу личности…

«Ох, и зачем только вспомнила… Не поможет мне сейчас моя наука, только хуже сделает…»

– Да ты немая, чи шо? – соболиные брови Федоса сдвинулись, и он надменно проговорил: – Мне надобно отвечать.

«Мне надобно отвечать…» – эту же фразу ей вчера сказал Махно, но иначе, совсем иначе – так, что не подчиниться не просто было нельзя, но даже и хотелось… А этот Щусь был какой-то пародией, шутом гороховым… но страшным, злым шутом.

Сашины щеки предательски заалели, когда она вспомнила о Несторе, и его имя, произнесенное про себя, сразу придало сил. Она подняла голову, посмотрела Щусю в глаза и сказала:

– Нет. Я не немая.

– Ох ты ж, и впрямь разговаривает, куколка! – картинно восхитился Федос, конь заплясал под ним, Дуняша прянула, закрыла собой Сашу:

– Буде тебе, товарищ Щусь! Буде! Это ж… Всеволда Яклича помичниця новая. Ляксандра Николаевна… С Москвы.

– Та ну? А мне ужо насвистели, що то Нестора Иваныча забава новая! – загоготал Щусь, запрокинул голову, так что с кудрявой головы чуть не свалилась папаха.

Дуня опять вскинулась потревоженной квочкой, замахала руками:

– Да шо ты мелешь, айййй, Федос!.. – хотела еще что-то сказать, но тут Саша решила, что терпела достаточно, и – будь что будет – проговорила громко и четко, как на занятиях риторикой:

– Стыдитесь, товарищ Щусь! Грязными словами вы не меня оскорбляете – вы позорите себя, командира Революционной повстанческой армии, и самого атамана, Нестора Ивановича Махно…

Она сама удивилась, до чего легко с ее губ соскользнуло это грозное имя – и не без злорадства увидела, как Щусь вытаращил на нее блестящие глаза, как приоткрыл рот, и его красивое лицо разом поглупело и сделалось виноватым…

– Да чегось… ладноть… я ж того… пошутил. Помичниця, значит, помичниця. – поднес руку к своей папахе, точно козырнул, и по-свойски предложил:

– А давайте, Ляксандра Николаевна, я вас верхами в культпросвет доставлю! На конике-то моем швидче буде, ниж на своих двоих.

– Нет, спасибо, товарищ Щусь. Я пойду сама.

Конь у него и в самом деле был добрый, на удивление холеный, на таком бы Саша охотно прокатилась, но без Щуся, а как полагается – сидя в седле, ногами в стремени, держа в руках поводья…

– Та горазд, чаво ты ломаешься, як панночка! – он, словно эквилибрист в цирке, резко наклонился, выбросил вперед длинные цепкие руки, ухватил Сашу, как орел -ягненка и втащил к себе на коня – она и охнуть не успела.

Щусь утвердил ее в седле, усадил поудобнее, приобнял одной рукой, вроде поддерживал, и церемонно кивнул Дуне:

– Товарищ Евдокия, Всеволодову помичницу я доставлю куда надобно, а ты вже як-нибудь сама.