Ты начинаешь понимать, что это будет твоя последняя ночь, что все закончится вот так, из-за иллюстрации, но теперь у тебя другая навязчивая идея: ты хочешь во что бы то ни стало снова увидеть восход солнца, победить наказание матери Магдалены.
Внезапно между ставнями на первом этаже начинает пробиваться полоска света. Ты останавливаешься – кто-то проснулся. Окно открывается, и ты видишь, как сестра Акилина делает тебе знаки. Ты направляешься туда, но идти удается с трудом, ноги уже не слушаются. Пошатываясь и спотыкаясь, ты подходишь к окну.
– Боже мой, Итака… – только и удается выдавить монахине. Лицо у нее встревоженное, хотя едва ли это из-за тебя. Сестра Акилина всегда обращалась с тобой корректно, пусть и без особой нежности. Однако в эту ночь, похоже, она тебе помогает.
Ты протягиваешь руки, и монахиня затягивает тебя в окно. Ты падаешь внутрь помещения, которое в другой раз показалось бы тебе холодным, но теперь тут тепло, как в норе. Сестра Акилина, с фонарем в руках, снимает с себя халат, чтобы надеть на тебя. Вы обе с ужасом глядите на твои посиневшие ноги, и монахиня отдает тебе свои тапочки, но, обув их, ты даже не чувствуешь прикосновение меха к коже.
Она кое-как тащит тебя в свою келью, где у нее под кроватью стоит разогретая жаровня. И еще у нее есть горячий бульон. Неизвестно, правда, где она его взяла – трудно представить, чтобы сестра могла в темноте что-то делать на кухне, и уж конечно, мать Магдалена наказала бы ее, если б застала за этим занятием. До рассвета остается всего несколько часов, но теперь ты уже знаешь, что будешь жить, что ты не та бедная девочка, продававшая спички в холодном северном городе девятнадцатого века.
И еще ты хочешь вступить в общество Эгерий, хотя пока даже не знаешь, что это означает.
Май 2022 года
– И, между прочим, – вновь вступила в разговор Эстибалис, – есть еще кое-что, связанное с инспектором Лопесом де Айялой.
– Бывшим инспектором, – поправил я ее.
Эсти отмахнулась от моего замечания, как от назойливого насекомого.
– Три дня назад на его телефон поступил звонок, запись которого я отправила на анализ в лабораторию акустики. Предположительно, мы имеем дело с похищением и вымогательством. Некий человек, разговаривавший с использованием программы для изменения голоса и назвавшийся Калибаном…
– Как персонаж Шекспира? – уточнила инспектор Мадариага.
Я почувствовал себя немного пристыженным из-за того, что недостаточно внимания уделял урокам литературы в школе.
– Э-э-э… ну да, – подтвердила Эсти. – Так вот, я рассказывала, что некий Калибан связался по телефону с инспектором Лопесом де Айялой…
– Просто Унаи, – упрямо перебил я.
– В общем, Калибан заявил, что похитил его мать, и потребовал отдать ему некий «Черный часослов» в обмен на ее свободу.
– Однако дело в том, что моя мама умерла после тяжелых родов, когда на свет появился мой младший брат, а мне было шесть лет – во всяком случае, именно в эту версию я всегда верил до настоящего момента, – сообщил я.
– Я прошу прощения за вопрос… понимаю, что это болезненно, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, все же вынуждена спросить: тебе известно, где находятся останки твоей матери? – поинтересовалась инспектор Мадариага.
– Ее могила там же, где и у отца, – на кладбище деревни Вильяверде в Алаве, откуда родом моя семья. Мама была из Мадрида, у нее не было родственников, поэтому после ее смерти мои бабушка с дедушкой и отец похоронили ее здесь. Очень скоро умер и он сам.
