Герд, лучший друг Бена, громко рассмеялся.
– Дальше-то что? Брось! Пусть себе визжат, сколько влезет, им это не поможет. К счастью, в этой стране еще есть пара судей с мозгами.
– Точно, – поддакнул Ханнес, который совсем недавно перебрался с родителями в Карлсруэ и был в компании новичком. Он был родом из Дортмунда, что явственно слышалось в его речи. – Они сами напросились на этот приговор. Что бы они сказали, если всю Анталью застроили бы церквями?
– Они испортят нам весь день своими воплями! – поворчал Вилли.
– Да ладно тебе, Вилли, – сказал Бен. – Давайте просто отойдем подальше в парк, сделаем музыку громче, и мы их больше не услышим.
– Давайте спустимся туда и посмотрим, сколько их там еще, – предложил Мартин. – Позавчера я проезжал мимо на автобусе, и там было не менее двух тысяч.
Бен предпочел бы не обращать внимания на демонстрацию и отправиться прямиком в парк, но остальные согласились с Мартином. Поэтому они сделали небольшой крюк через Замковую площадь. Демонстрация представляла собой довольно жалкое зрелище. От силы сотня молодых людей, большинство из которых были с черными бородами, стояли на площади и скандировали: «Свободу исламу!». Некоторые держали транспаранты, на которых было написано «За свободу вероисповедания в Майзенхайме!», «Германии нужен ислам!», а еще «Конституционный суд = нацисты».
Несколько скучающих полицейских, прислонившись к своим автобусам, следили за происходящим. Немногочисленные туристы, направлявшиеся в замок, почти не обращали на демонстрацию внимания.
– Вы только взгляните на эту жалкую кучку, – засмеялся Мартин. – Им действительно можно посочувствовать!
– Ты спятил? – возмутился Вилли, побагровев от злости. – Эти уроды оскорбляют наш Конституционный суд! Нельзя спускать им это с рук!
– Чертовы террористы, – согласился с ним Ханнес. – Теперь они взорвут какую-нибудь церковь.
– Слушай, остынь! – прикрикнул на него Герд.
Но Вилли не собирался остывать.
– Сейчас я им кое-что скажу! – рявкнул он и решительной походкой направился к протестующим.
– Точняк! – поддакнул Ханнес и последовал за ним.
Герд, самый уравновешенный в компании, тщетно пытался остановить их. Он бросил беспомощный взгляд на Бена. Тот пожал плечами.
– Лучше проследим за ними, чтобы они не натворили дел!
Герд кивнул, и троица двинулась следом за Вилли и Ханнесом.
– Эй, вы, тминоеды! – прорычал Вилли, когда до протестующих оставалось всего несколько шагов. – Убирайтесь отсюда к черту, в пустыню, откуда пришли! Это наша земля!
Несколько демонстрантов смерили его хмурыми взглядами, но продолжили выкрикивать свои лозунги.
– Брось это дерьмо и пойдем отсюда! – крикнул Герд, но Вилли не собирался уходить. Его голова покраснела, точно ее сунули в кипяток. Он ринулся на одного из митингующих, вырвал у него из рук табличку, на которой было написано «Долой нацистский приговор!», и подбросил ее в воздух. Описав дугу, табличка упала плашмя. Хор голосов смолк. На Замковой площади внезапно воцарилась полная тишина. Сотни темных глаз буквально впились в маленькую компанию. Теперь, казалось, даже Вилли понял, что он не Обеликс, а мусульмане перед ним не римляне. Он поднял руки.
– Разве это неправда? – неуверенно сказал он. – Это наша страна!
– Катитесь отсюда, нацисты гребаные! – крикнул один из молодых демонстрантов. Другой сказал что-то по-турецки. По толпе прокатился смех.
