В любой религии хватает своих фанатиков и радикалов, однако ислам за последнее время побил все рекорды. Сильная вера, во что бы ты ни верил, может вызывать при недостатке воспитания и образования страшные патологические формы заблуждения, и ладно, если бы они грозили уничтожением только их обладателю. Но такие персоны, вернее, те, кто ими манипулирует, обычно желают смерти сотням окружающих…
На противоположной стороне в Южном секторе запалили петарды. Полиция не торопилась вмешиваться, зная норов болельщиков, своих соотечественников. Отдежурив, полицейские могли точно так же орать и бесноваться на арене любого стамбульского стадиона – и Фенербахче Шюкрю Сараджоглу, и Али Сами Йен, и на недавно открытом огромном стадионе «Ататюрк». Последний раз, когда Петр был на футболе, болельщики отдирали пластиковые сиденья с трибун и закидывали ими полицейских, швыряли их в коридор, куда удалились не оправдавшие их надежд футболисты.
Петр не обратил внимания, когда рядом с ним сел новый зритель с шарфом «Фенербахче» на шее. Это был обычный болельщик, пока он не спросил:
– Ты Марек?
Когда Петр кивнул, ему ткнули ствол пистолета под ребра.
В этот момент «Бешикташ» забил, болельщики бесновались, полетели петарды, что-то просвистело над головой Петра. Незнакомец крепко подхватил Горюнова под локоть.
– Выйдем! – крикнул он ему на ухо.
– Куда? – встрепенулся Саваш.
– Я быстро! – отмахнулся Петр и под конвоем пробрался к лестнице мимо возмущенных их хождениями болельщиков, наступая им на ноги.
Они вышли в коридор, почти пустой, вдалеке маячили двое полицейских. Горюнов взглянул в их сторону мельком, но тут же услышал короткое:
– Даже не думай!
Повернувшись, разглядел своего сопровождающего. Чуть ниже ростом Горюнова, черноглазый, чернобровый, с подвижным худощавым смуглым лицом. Он напомнил Петру отчего-то индейца из старого советского фильма. Но сейчас этот Чингачгук целился не из примитивного лука, а из пистолета.
На полицейских Горюнов взглянул на самом деле с опасением, что они вмешаются и все испортят. Он мог обезвредить чернявого парня, однако это абсолютно не входило в его планы.
– Ты кто? – спросил Петр, не проявляя никакого испуга.
– Думаешь, кто-то купится на твои дешевые трюки и заявления о том, какой ты крутой? – не ответил парень.
– Да я вроде и не рассчитывал на признание публики, – насмешливо посмотрел на него Петр. Он пытался понять, чьего роду-племени этот тип.
– Ты слишком хорошо говоришь по-турецки.
– Еще бы, особенно если учесть, что я поляк! Да убери ты ствол. Дырку в боку провертел. Больно же! А то отниму пушку.
– Напугал! – ухмыльнулся парень, но поверил и убрал пистолет, сунув его за пояс.
«Интересно, как он через рамку металлодетектора прошел? – прикинул про себя Горюнов. – Уж не потому ли, что полицейский или из MIT [MIT – Милли Истихбарат Тешкиляты – национальная разведывательная организация Турции, занимающаяся как разведкой, так и контрразведкой]? Подставной? Забавно, кто из нас кому подставляется?»
Их «общение» напомнило Петру странный танец, когда вроде бы он и совместный, но один танцует аргентинское танго, а другой – лезгинку. Оба двигаются энергично, но каждый по-своему. Горюнов тщил себя надеждой, что он-то танцует изысканное танго.
– Ты не турок, не поляк… – задумчиво проговорил чернявый. – Может, иранец?
Смысл вопросов навел Петра на мысль, что перед ним все же курд из РПК. Чего турку боятся иранцев? А он именно боялся.
