– Ты что, выучил книгу наизусть? – спросила королева.
– Не говори чепухи, то есть, ваше предположение весьма далеко от истины, дорогая!
– Не сердись, что же в этом плохого, если выучил? – улыбнулась королева.
Рейнхарт осторожно положил фолиант на стол.
Ворона перелетела поближе и ловко раскрыла книгу клювом на нужной странице.
– Нечаянное, (ворона кивнула) материнское (ворона постучала клювом по деревянной столешнице)… На что ты намекаешь, дорогая? – обратился король к дочери. – Проклятие, – прочёл король и горько улыбнулся. Королева скривилась и подавила рыдание.
В зале воцарилась трагическая тишина, и только Рейнхарт вздохнул, разбив напряжение на мелкие осколки.
Все заговорили разом, но осеклись, посмотрев на ворону.
– Читай ты, – обратился король к Рейнхарту, – у тебя глазки молодые!
Тот прочистил горло: «Наложенное на невинного ребёнка проклятие может быть на время снято путём деятельного раскаяния матери в день четырежды четырёхлетия пострадавшего». «Вот канцелярский язык», – подумал Рейнхарт.
– Что это означает? – сказал Рейнхарт.
– Завтра, – сказала королева, – завтра Авроре исполняется шестнадцать. Это и есть «четырежды четырёхлетие»
– И есть шанс снять с неё чары, – подытожил папа.
– Я так волнуюсь, – сказала мама.
И все посмотрели на Рейнхарта. Ворона замахала крыльями.
– А почему там сказано «на время снято»? – спросил пришедший в себя Рейнхарт.
– Этого мы не знаем, – сказала королева.
– Поживём – увидим, – пошутил король, – убери, будь любезен, книгу на место!
За сим участники ужина разошлись по своим покоям.
Глава двенадцатая. Ночные кошмары Рейнхарта
Рейнхарт, как ни странно, уснул, едва голова коснулась подушки. И спал сладко и спокойно, как человек, принявший трудное решение.
Ему приснился небольшой домик в густом лесу, в нём живёт теперь сам Рейнхарт, приснилось на огромной кровати гнездо, а в нём четыре по четыре изумрудного цвета яйца, «Шестнадцать, значит, всего», – подсчитал во сне Рейнхарт, а на них – ворона.
– Дорогая, – сказал Рейнхарт, – оденься! Неприлично так ходить при детях.
– Они же ещё не вылупились, – сказала ворона, – вот когда вылупятся, тогда я обязательно надену жабо…
Рейнхарт проснулся. За окном было по-прежнему темно. Хоть глаз выколи. «Интересно, к чему снятся яйца?» – подумал он, повернулся на правый бок (на левом снится всякая ерунда) и снова заснул.
На этот раз ему приснилась хрустальная гора, на вершине – хрустальное дерево, на ветке которого спал Рейнхарт и его любимая ворона. Было холодно, и они прижимались друг к другу. Рейнхарт взял жену под крыло – и тут ветка хрустального дерева хрустнула, надломилась и рассыпалась на мелкие осколки, дождём хлынувшие по склону хрустальной горы. Они звенели, как малюсенькие колокольчики. Осколки отскакивали от гладких стен алмазными брызгами, сверкали и переливались. «Красиво», – подумал Рейнхарт. Тут хрустальная гора пошла трещинами и рассыпалась в пыль…
Глава тринадцатая. Деятельное раскаяние
Звук рассыпавшейся во сне горы разбудил Рейнхарта.
Не успел он прийти в себя, как услышал крик из соседних покоев. Наяву! Хорошо, что он вчера лёг спать, не раздеваясь!
Рейнхарт ворвался в покои королевы и чуть не споткнулся о лежащего на полу короля, борода его нелепо задралась вверх. На кровати недвижно лежала, будто спала, бледная королева: заострившийся профиль, восковая кожа, сложенные на груди руки. «Вот оно какое, деятельное раскаяние, – ужаснулся Рейнхарт.
