(лирическая повесть)
Произнесено слово или же только помыслено –
это можно понять, только если его услышит
кто-то другой…
– Где ты? Кто с тобой?
– Никого. Я, моя персона и я сам.
Джером Д. Селинджер «Над пропастью во ржи»
1
Я либо умер в четырёх стенах,
И это просто смертный бред,
Иль может быть душевный мрак
Затмил благоразумья свет.
А может быть всё это правда,
И я действительно в счастье купаюсь.
Но почему всё кажется странным?
И почему я во всём сомневаюсь?..
2
Как же хочется выйти, кто б знал,
Но скован я незримыми цепями.
Я сам себя давно сковал
В темнице четырьмя стенами.
Боль тела, не дающая покоя,
Страх безрассудный в голове.
Я одиночеству сдаюсь без боя
И мучаюсь на медленном огне…
Там за стенами море смеха
Живых и незнакомых мне людей,
И только дверь – что за помеха! –
Мне не даёт пойти туда скорей!
Ладонь ложится на дверную ручку,
Её вращает против часовой,
И отпирается замок беззвучно –
«Давай иди! Господь с тобой!»
Но взрывом раздаются голоса,
Из них веселье пропадает.
Я не могу пойти туда –
Ладонь дверную ручку отпускает.
И щёлкнул радостно замок –
Теперь уж точно не уйти.
Потом, потом я точно б смог,
Сейчас же снова взаперти.
3
Какой же яркий тёплый свет!
И так много повсюду людей,
Помимо свежести ничего нет,
И с каждым мигом мир светлей!
Но я вспомнил ту темницу –
Светло-зелёные обои,
Что проникали ржавой спицей
В моё сознанье адским зноем.
Шесть тысяч сто тридцать полосок
Легли на зелень этой стены,
Что забирались в мозг без спроса
И отравляли тьмою сны.
Как в комнату я ту попал?
Сколь долго там я находился?
И как оттуда я удрал?
Свет истины мне не пролился.
Где я только силы взял,
Чтобы вырваться из плена.
Я совсем не понимал,
Но я счастлив переменам.
Лоток, где продавалось эскимо,
Холодные напитки, даже пиво.
Я взял клубничное одно –
Джем растекался по нему игриво.
Вкус наполнял всего меня.
Хотя и маленькое – это счастье,
Не помню, ел его когда.
Что помню я помимо той напасти?
Витрина бликом привлекла,
От мыслей я своих отвлёкся.
Я устремил взгляд на себя
И снова будто бы осёкся.
Обычно мешковатую одежду
Сменили шмотки бутиков,
Они были новы и свежи,
Светились радугой цветов.
Я пробежался по карманам,
В них обнаружил кошелёк.
И денег в нём было не мало.
Откуда столько? Невдомёк.
Выходит, что сейчас живу.
Мир ярок, светел и огромен,
Но только стены, коль взгляну
В себя, туманят взгляд зелёным…
4
Кипятильником нагретая вода –
Всё к чаепитию готово.
Я ненавидел чай всегда,
Но нету ничего другого.
Сотню раз прочитанная книга
И фильм, что уже знаю наизусть.
И мир застыл – в нём нет ни сдвига,
В нём только сплин, хандра и грусть.
Вид унылый из окна –
Многоэтажки бесконечной чередой,
Всё пронизает пустота,
Наполненная болью и тоской.
Сон явился незаметно,
Ведь время здесь остановилось.
Оно молчит мне безответно.
Мне вроде, помню, что-то снилось.
Но кто-то тарабанит в дверь,
И грохот раздирает перепонки.
Я удержать сон не сумел
И лишь смотрю ему вдогонку.
Там за стенами суета,
Тяжёлые шаги, и смех, и крики.
Меня одолевает тошнота,
И в тело впились будто бы вериги.
Я умоляю – Замолчите!
«А ты встань, выйди и скажи…» –
И я молчу, глаза закрыты,
И звуки под подушкой не слышны.
Нис вновь песком в глаза посыпал –
Я в сон валюсь, прям в никуда,
