– Какая неожиданная встреча! – сказал Михаил Мещерский, кланяясь.
– Согласна с вами, – Анастасия протянула ему руку, и князь галантно поцеловал ее.
– Кажется, вы снова путешествовали?
– Да. Такова моя планида, – она вежливо улыбнулась ему.
– У нас говорят, ваше путешествие было удачным.
– Все может быть…
Это там, на дорогах полуденного полуострова, они состояли в одной дружной команде, чувствовали и думали одинаково. Посланные туда с особой миссией, они старались преодолеть преграды, избежать, насколько это возможно, опасностей и вернуться домой живыми и невредимыми. Здесь, на празднике в роскошном Аничковом дворце, среди веселых и беззаботных гостей Потемкина, встретившись, они внезапно ощутили, что уже далеки друг от друга.
Возможно, действовали законы службы в секретной канцелярии. Они требовали сохранения тайны при любых обстоятельствах, неразглашения ее в общении с любыми людьми. Анастасия, как человек недавно принявший присягу, старалась с чрезмерной точностью исполнять абсолютно все пункты всех без исключения инструкций. Князь Мещерский не был посвящен в детали операции «ПЕРЕБЕЖЧИК». Аржанова, в свою очередь, не знала, чем занят адъютант светлейшего ныне. Однако прошлое связывало их крепко. Потому, словно бы ожидая чего-то необычного, почти волшебного, они продолжали стоять рядом и смотреть, как участники праздника танцуют модный, но довольно сложный по своим движениям и позам, очень длинный танец – французскую кадриль.
Вдруг Мещерскому пришло в голову, что вдова подполковника с этой кадрилью хорошо знакома. Он решительно повернулся к ней и с поклоном произнес:
– Permettez – moi de vous inviter а danser. Pour deuxieme tour…
– Oui, certainement. Avec plaisir![11]
Они вступили со второй фигуры и сразу взялись за руки, чтобы шагом «pas chosse» двигаться через центр зала навстречу другой паре, находившейся напротив них – прапорщику лейб-гвардии Преображенского полка и юной красавице в бежевом платье. Затем надо было меняться партнерами, затем кружиться на месте, затем вообще покидать партнера и танцевать в одиночестве, но всегда возвращаться к нему и сжимать его руку.
Переходы, перемены и сольные номера превращали французскую кадриль в танец оживленный, вполне подходящий для светского общения и знакомства. Все видели всех. Например, если Анастасия поворачивала голову направо, то в поле ее зрения попадала самодержица всероссийская. Она танцевала с молодым человеком лет двадцати пяти, в мундире Кавалергардского корпуса. Кавалергард, добрый молодец, рослый, красивый, идеального телосложения, уверенно вел свою августейшую партнершу по паркету и, как казалось Анастасии, смотрел на нее слишком смело. Но и она, изредка поглаживая его руку в белой лайковой перчатке, делала это отнюдь не с материнской нежностью.
Мещерский тихо сказал Аржановой, что кавалергарда зовут Александр Ланской, он – из дворян Смоленской губернии, в столицу приехал шесть лет назад, стал обер-офицером в лейб-гвардии Измайловском полку. Потемкин его заметал и взял в адъютанты.
– Так он – ваш сослуживец? – спросила она.
– О нет! Куда мне до него! – воскликнул князь. – Теперь он – флигель-адъютант императрицы, полковник. Он – ее фаворит!
По разумению Анастасии, такая информация являлась конфиденциальной. Она посмотрела на Михаила Мещерского в сомнении. Молодой кирасир только пожал плечами. Здесь, в Санкт-Петербурге, объясни он, это – секрет Полишинеля. Разные придворные группировки ведут борьбу за должность фаворита, занимающую определенное место в системе монархического правления. Последнее соревнование выиграл Потемкин, и Ланской – его креатура.
