Праздник, конечно, со временем менялся. К скачкам – главной приманке для зрителей, присоединилась сельская ярмарка. Там продавали скот и, конечно, овощи и фрукты. Устраивались соревнования по стрельбе. Даже детские праздники и увеселения для школьников. Все это очень хорошо пополняло государственную кассу.
Но наступил 1819 год – решительного перелома в истории Октябрьских праздников. За год до этого Мюнхен и его магистрат получили особые конституционные права на самоуправление в королевстве Бавария благодаря специальному, посвященному этому эдикту. И с 25-го сентября 1819 года город стал единственным ответственным за его развлекательную часть. Теперь только он занимался его финансированием и организацией. Так обстоит дело и по сей день. Хотя так называемая «полезная» часть праздника по крайней мере до 1913 года находилась в ведении сельскохозяйственного союза Баварии.
Город постепенно выкупал земельные участки и одновременно препятствовал застройке поля для празднеств. Нужно было немало места. Ведь, к примеру, в 1830 году Мюнхен устроил дважды скачки, соревнования по стрельбе в птиц, оленей и неподвижные мишени, ринг для фехтования, и фейерверк. Не говоря уж о торжественной встрече для самого Короля!
Как же относились монархи к этому празднеству? Король Максимилиан Иозеф первый регулярно присутствовал на скачках. За исключением 1814 года, когда он отбыл на Венский конгресс. Он очень ценил роль праздника…
Чингиз читал! Тоже мне, происшествие – что тут удивительного? Если бы он взял, да и на воздух взлетел, заржал как жеребец или… Ну к примеру… Что бы такое еще придумать?
Но лучше, пожалуй, объяснить, что этот человек без крайней надобности не читал никогда и ничего! Вот разве, вывески…
Он знал, что ему требовалось. Слушал новости. Смотрел телевизор. Но читать? Да еще не для дела, а просто так? А тут он заказал материалы про Октоберфест, просмотрел их на русском и… остался недоволен. Не было ничего! Ни про королевство, ни про Баумгартнера…
Тогда он посоветовался с людьми. Послал своего парнишку-переводчика раздобыть книжки посерьезней, велел поискать а затем перевести. И вот теперь… Он и сам удивился, как это все стало ему до странности интересно.
Дед – прямой предок человека, который придумал Самый Большой Народный Праздник в Мире. Он, этот дед – его знакомец, дочь этого деда у него, Чингиза, по хозяйству, и… впрочем, не важно. Но в честь деда, то есть предка, хоть и это не важно, лучше думать – в честь деда – в этом городе, таком красивом, ухоженном, нарядном, со сверкающим и витринами и сказочной иллюминацией к рождеству, есть УЛИЦА!!! Так прямо и называется. Он был. Посмотрел. Никакой туфты!
А дед – кремень, к слову сказать, так и не согласился праздновать у Мамедова. Только дома. Зато его самого пригласил. Больше, сказал, чужих не будет. Семья выслушала это решение молча. Никто и не посмел возразить!
Мамедов собрал все, что можно. Он был мужик настырный, когда хотел. И скоро у него начали скапливаться материалы. Теперь его интересовало все.
Он заметил, что этот преимущественно сельскохозяйственный праздник, где главенствовали скотоводы, землевладельцы, охотники и им подобные, объединенные в собственные союзы, постепенно превратился в народные гулянья с аттракционами и морем особенного мартовского пива.
Скачки, вокруг которых все, собственно, началось, со временем отменили. Ярмарки с продажей скота, фруктов и овощей – тоже.
