Черный портер - страница 5

А студентов, хохочущих и целующихся, поймал фотограф в саду. Он оставил свой длиннофокусный помощнику и бегал повсюду с мыльницей. Чтобы осуществить идею «дерева на память» требовались обычные снимки. Ребятишки ему так понравились, что он их сфотографировал без спросу, да так, что они и не заметили. Ну а потом подскочил и показал результат. Снимок оказался удачным. Тогда, не глядя на их веселое сопротивление, он уволок ребят в зал, заставил расписаться, оставить пальчики, а за все эти труды вручил еще одно фото им на память.

– Ладно, значит, судьба, давай тогда что-нибудь съедим, – предложил Валерка, – теперь уже на нас никто не глядит. Даже фотограф вот принял за своих.

Они тоже присели в сторонке и поклевали первое, что попалось на глаза, а вскоре, никем не замеченные, выбрались снова в сад на скамеечку.

– Ну как тебе? – осведомилась Юлька.

– Знаешь, весело у них. Столько всего напридумывано. Но… где многовато, а где и простовато.– А в общем, да – неплохо, конечно. Всем спасибо! Посидим тут или посмотрим еще?

Они поболтали немножко, а потом подошли к открытым уже кое-где из-за духоты окнам.

Жених с невестой снова оказались в кругу гостей. Что-то еще, наверно, ожидалось.

– Валерка, невеста, кажется, устала, – Юля пригляделась и добавила. – Смотри, побледнела как! Или свет падает неудачно? Знаешь, пойдем, пожалуй… Это ты – устала.

– Конечно, пошли.

Студенты повернулись и пошли прочь. Они протиснулись сквозь кустарник и направились назад тем же путем, что пришли. Никто им не встретился. Они без помех перебрались через ограду, обогнули угол и собрались уже перейти через улицу, как вдруг услышали пронзительный крик. Потом еще.

– Господи, это что такое? – Юля остановилась.

– Да верно, дурака валяют. Ты не пугайся. Просто еще что-нибудь придумали. Вампиров пригласили, – пожал плечами Валерий, – но тут же поправился. -Нет, я не прав. Ты погляди, сирены, а вот и скорая… К воротам подлетела машина, и, визжа тормозами, остановилась. Не прошло и нескольких минут, как за ней примчался реанимобиль.

– Пошли, – решительно сказал Валера. – Врачи приехали. Что бы там не стряслось… Мы им помочь не можем. Пойдем.

Пасечник. Звенигородская жизнь как она есть.

Дом, крепкий просторный сруб из толстых бревен, стоял в глубине ухоженного по-городскому сада с несколькими аккуратными клумбами у крыльца. На клумбе лучше всех остальных цветов были флоксы. Нежно лиловые и с алым ободком в серединке, белые, аметистовые, малиновые – они благоухали в нагретом ласковым солнышком воздухе, словно специально старались для хозяина. А он сидел тут же, на вольном воздухе за столом под полосатым тентом, всматривался в большую стеклянную пирамиду перед собой и делал пометки в объемистой клетчатой тетради.

Было тихо. Только дятел прилежно стучал иногда по высокой золотистой сосне, жужжали порой назойливые осы, да птицы перекликались где-то очень высоко над землей.

Хозяина дома друзья прозвали Михайло Потапычем. И не зря. Большой, ширококостный, с русой густой, хоть и короткой, курчавой бородой, басовитый он мог и так эту кличку заслужить. Но родители угадали и впрямь нарекли сына Михаилом! И этот «таскавший железо» с юности штангист, а потом борец-тяжеловес теперь к сорока охотно и без обид откликался на Потапыча.

Зимний добротный дом принадлежал ему самому с женой и детьми. Они любили тут жить до заморозков. Правда, теперь, когда дети подросли, в школу из Звенигорода стало добираться уже не с руки. Но в выходные, да в такую чудесную погоду… Он-то и на неделе еще иногда остается. На факультет он все равно ездит, если надо ночь-полночь, биостанция рядом, термиты… Да, термиты! Это было его новое увлечение. Одновременно, помощь другу, отпускнику. Пора сделать учет. Недавно он объяснял детишкам, что термиты вовсе не муравьи. Они… ох, вот опять отвлекся!